— Это очень мудро, бегума.
Она поручила написать ему формальное вступление, затем вновь закрыла глаза и начала диктовать:
— Пиши: «Я, Мухаммед Али Хан, сын Анвара уд-Дина, по праву претендую на власть в империи Индостан как законный набоб Карнатики. Если такой могущественный человек, как ваше величество, намерен противопоставить себя такому слабому и незначительному в настоящее время человеку, я предлагаю направить свои армии против меня. Но учтите при этом следующее: подобный поступок будет порочить честь и величие принца, от имени которого вы в настоящее время правите. Кроме того, если ваша армия соберётся против меня, это будет означать возвышение моего положения в ваших глазах. Более того, ваше величество, это возвысит мою собственную гордость».
Умар одобрительно закивал головой:
— Это очень хорошо!
Она улыбнулась, ещё более воодушевляясь своей задачей.
— Мир скажет, что древнее царство Майсур, испытывая сильнейший страх, послало армии против простого килладара Моголов. Одни лишь эти слова станут источником великого стыда для вашего величества, дарующего короны.
Пиши: «Что касается угрожающего приказа, изданного ради разрушения моей страны некоторыми претендентами, то мои воины не чувствуют страха перед ними. Известно, что никакой разумный человек не верует в эту преходящую жизнь. Я уже пересёк большинство мостов своей жизни и знаю всё о тех мостах, которые остались. Для меня не будет большего благословения, чем выпить чашу мученичества, которую рано или поздно предстоит испить воину. Если я выступлю на поле битвы с моими доблестными солдатами и оставлю своё имя и имя предков на странице Книги Веков — все будут помнить, что бессильный воин дышал воздухом равенства с таким великим и могущественным королём, как вы! Согласно единственной истинной религии, те, кто падёт в битве против неверных, обретут путь в рай. Что до меня, то я, Мухаммед Али Хан, ничего не желаю столь сильно, как возможности погибнуть в битве, и такое же добродетельное намерение лежит в сердце моих многих верных последователей».
— Превосходно, бегума! — сказал Умар, восторгаясь, как быстро и с каким мастерством она окунулась в государственную деятельность. — Превосходно! Но как отвести притязания Майсура на Тричинополи?
Ясмин провела пальцами по мраморному подоконнику и задумчиво растёрла тонкий песок между пальцами. Ветер с материка нёс тонкую пыль от королевства Майсур.
— Мы не можем отклонить такое желание, — сказала она, — как не может стебелёк травы отклонить в сторону ветер. Но как знает любой лидер — есть время брать и есть время отдавать. В заключение напиши: «Что же относительно крепости, принадлежащей мне, то истина такова — она является объектом вашего гнева и считается дворцовыми льстецами слабой, как паутина, но если она будет вашей, то в их устах она превратится в столь же непоколебимую, как стены Гвалиора.
Эти стены не должны быть окрашены кровью мужества. Ибо Аркот — должное место для набоба Карнатики, и я предпочту отправиться туда, предоставив Майсуру определённые свободы на Юге».
Умар вопросительно посмотрел на неё.
— Вы предлагаете отдать ему Тричинополи?
— Да. Какой человек в здравом уме будет пытаться взять с такими трудностями то, что и так идёт в его руки?
Умар покачал головой, восторгаясь этой уловкой, затем сказал:
— Но как вы скрепите это, бегума? Такой протокол требует подписи набоба.
— Он подпишет. Я беру эту задачу на себя.
Когда три бомбы из мортиры взорвались в ночном небе друг за другом, Хэйден понял, что это — сигнал для штурма, отданный, должно быть, французами. Прежде чем свет взрывов погас во рву, его ум начал лихорадочно перебирать все слабости оборонительных сооружений, все свои опасения, невольно преувеличивая их.
С какой стороны он ни смотрел, истина оставалась прежней. «Их толкают на штурм маратхи, сидящие на коммуникациях поставок, — думал он. — Двенадцать тысяч людей Разы Сахиба вынуждены наступать; он не может ждать ещё несколько дней, пока мы начнём умирать от голода. Поэтому он должен нанести свой сокрушительный удар сейчас. И мы не знаем наверняка, где он нанесёт его.
Город заполнен бурлящей массой воинов, приготовившихся к действию. Их страх, очевидно, приглушён религиозным рвением и гашишем, и, скорее всего, там и не пахнет истинной уверенностью в победе.
Почему они не наступают по сигналу? Почему не штурмуют крепость во тьме? Может быть, среди них возникли разногласия? Может, Муртаза Али одумался? До рассвета осталось меньше часа».