Дашка смотрела в эти злобные черные глазки, совсем забыв, что не стоит так делать…И даже не вспомнив, что у нее на боку висит сумка с отцовским Макаровым.
Махина не собиралась долго ждать, а шагнула прямо на несчастную дурочку.
Девушка зажмурила глаза, не в силах сделать даже шага назад, и тут медведь остановился, словно наткнувшись на неожиданную преграду.
Он разочарованно замахал лапами и громко зарычал, потом жутко раскрыл пасть, отвернулся и, опустившись на четыре конечности, прыжками удалился.
Когда Дашка открыла глаза, чудовища уже не было. В следующий момент на ее плечо, сзади, опустилась чья-то рука, и она едва не скончалась от разрыва сердца.
- Ты не бойся. Он уже не вернется.
Слова исходили от маленькой и жутко худющей седовласой старухи. Ее лицо было столь морщинисто, словно ей недавно стукнуло лет сто или даже больше. На ней, как и на девочке, был странный наряд. Все та же холщовая юбка и рубаха немыслимого грязно-серого цвета.
Дашке казалось, что она очутилась на каком-то странном театральном представлении. Может она так шарахнулась головой, что вообще умерла и сейчас уже находится на том свете?
Старуха наклонилась и, вытащив из земли вместе с корешками, несколько растений с ярко желтыми цветочками, сложила их в корзинку.
Затем старуха очень реалистично взяла ее руку и потащила за собой.
- Пойдем. Здесь опасно!
- Ну, нет, зачем? – попыталась сопротивляться Дашка. – Мне домой пора. Вот сейчас машину найду и поеду домой. А вы, девочку-то, возьмите. Ваша девочка или ищет кто-то ее наверняка.
- Ищет! И найдет, если язык свой не остановишь.
Почему-то Дашка не могла оторвать свою руку от ладони старухи, как не пыталась. И с ужасом думала, что теперь ни за что не найдет свою машину!
Дом странной старушенции, был скрыт пятью стоящими кругом деревьями. Их крючковатые ветви сплелись в единый узор, а вход был искусно спрятан за буйным плющом.
Внутри хижины все было очень просто. Дубовый стол с толстыми резными ножками и что-то типа табуреток возле него, скамья, наверняка, служившая постелью, нехитрая глиняная посуда на полках, да медвежья шкура на полу. А еще очень-очень много пучков засушенной травки, подвешенной под потолком.
- Садись, - приказала старуха, - а дитя на лавку положи. У нее силы иссякли – спать будет.
Дашка послушно уложила девочку, где было указано, и опять вернулась к столу, пытаясь объяснить старухе, что хочет немедленно уйти.
- Не уйдешь, пока не выполнишь что предначертано, - вдруг изрекла та.
- Не поняла вас, - опешила Дашка, - как это не уйду. Еще как уйду!
Дашка захотела встать с табурета, но не смогла. Ее ноги налились свинцом, и ей стало невыносимо страшно.
- Кто вы?
- Ведьма я, - обыденно заявила старуха, - и дело мое ведьминское. Девчонку убить хотят, за то, что метка на ней есть. Метка Заверса. И мать ее убьют сегодня, голову отрубят и поджарят на Костерище, если не помешать. Жаль мне их. Я бы сама справилась, да нельзя мне. Мы, ведьмы, не можем Обряду помешать. А ты можешь…Ты другая.
- Что вы несете? - в ужасе воскликнула Дашка. - Вам в больницу надо. А девочку в полицию. Тем более, что здесь сатанисты замешаны! Головы рубят! На кострах палят! Можно я пойду? Отпустите меня. Я, правда, вам помогу, вот только машину свою в лесу найду и сразу отправлюсь в полицию! Обещаю!
- Что ты называешь машина? – вдруг спросила старуха.
- Ну, машина обыкновенная, "Тойота" белая, - удивилась Дашка. Видя, что бабка не понимает, она попыталась дополнить картину, жестикулируя руками, – колеса круглые, сама такая большая, железная, крыша сверху и руль.
- Повозка что ли?
- Ну, вроде того, - обрадовалась Дашка.
- Нет в лесу такой. Нет, и не было, - вздохнула старуха.
- А я-то, по-вашему, как здесь оказалась? Я, уважаемая бабуля, на машине сюда приехала. На ней отсюда и уеду.
- Нет! - разозлилась вдруг старуха и, сжав крючковатые пальцы в кулак, грохнула им о дубовую столешницу. – Я сказала, как будет…
Она долго, не отрывая взгляда, смотрела в глаза Дашки, и та вдруг поверила, что перед ней настоящая ведьма. Ей вдруг захотелось спать, а тело стало наливаться свинцовой тяжестью.
- Ну, будет уже, - оторвала от нее глаза старуха, затем встала и, налив из глиняной крынки полную чашку какого-то снадобья, заставила Дашку выпить все до дна.
Дашке вдруг расхотелось сопротивляться. Она смирилась со своей участью и вспомнила отца…
Она подумала, что этой чумазой малявке, спящей на лавке, будет так же трудно без матери, как было и ей, Дашке, без любимого папки. Теперь все казалось логичным и вполне справедливым. Если не она, то кто???