— А вот и он! Идемте, господа!
Разговоры вокруг тут же смолкли и все взоры обратились к вошедшим. Их было трое. И среди них выделялась высокая фигура графа Андрея Филипповича Доронина. Его лицо было бледным, бескровные губы сжаты в полоску, а брови сдвинуты к переносице. В руке он нервно комкал белую перчатку. Увидев этот последний атрибут внезапно возникшей перед ними картины, некоторые из собравшихся тут же поняли намерения графа, и по фойе разнесся вздох удивления.
— Эй, вы, сударь, постойте-ка! — фамильярно и развязно крикнул граф Доронин, прожигая гневным взглядом спину генерал-губернатора.
По его несколько нетвердой речи можно было с уверенностью решить, что Андрей Филиппович, либо не выспался, либо слегка перебрал с алкоголем, либо то и другое вместе взятое.
Князь Зубов, как и некоторые другие, повернутые к виновнику внезапного торжества спиной, обернулся и тут же застыл в оцепенении. До него мгновенно дошел весь леденящий душу смысл разворачивающегося действия. Михаилу Петровичу стало ясно, что его адъютант окончательно спятил и сейчас собирается совершить непоправимую глупость, которая в первую очередь ударит по престижу самого генерал-губернатора. Но поделать с этим он ничего уже не мог. Метко брошенная перчатка прилетела прямо в лицо незадачливому князю Зубову, заставив его сначала покраснеть, а потом превратив его физиономию в мертвенно-бледную маску.
— Сударь! — громовым голосом прокричал на все фойе граф Доронин. — Вы мерзавец и подлец! Я во всеуслышание заявляю, что вы обесчестили мою жену! Она мне во всем призналась. — Яростно потрясая кулаками, гневно вещал Андрей Филиппович. — Такой позор и надругательство над моим честным именем смывается только кровью! Я вызываю вас на дуэль!
Дав господина, пришедшие с графом Дорониным, стояли по обеим сторонам от него с абсолютно равнодушным видом. Они были похожи скорее на клерков, пришедших засвидетельствовать факт совершения некой юридической сделки. Всем собравшимся, в том числе и мне, сразу стало ясно, что это представители одного из независимых дуэльных агентств, которых, следуя утвержденному строгому кодексу, привлек к своему делу граф Доронин.
Эти агентства начали открываться при полной поддержке государства вскоре после того, как в нашем мире появилась магия. В те далекие дни, как, в общем-то, и ранее, аристократы с упорством, граничащим с геноцидом, продолжали стреляться и драться друг с другом. Но разница теперь была еще и в том, что они в дополнение к этому начали жульничать на дуэлях, склоняя с помощью магии исход поединка на свою сторону. По этой причине секундантов каждой стороны со временем заменили независимые арбитры. Причем, закреплено это было на законодательном уровне.
Эти арбитры предоставлялись теми самыми независимыми дуэльными агентствами. В их задачи входило следить за чистотой поединка: никакой магии, никакого жульничества и никаких незаконных конкурентных преимуществ ни у одного из участников дуэли. Все должны были находиться в максимально равных условиях.
Участники могли выбирать только один из двух видов оружия: гладкоствольные капсюльные пистолеты или же шпаги. Причем оружие для дуэлей обязательно должно быть абсолютно новым, ни разу не использовавшимся и не пристрелянным. Таким образом, особенно в случае с пистолетами, в дуэль вводился высокий процент случайности: низкая точность, довольно высокая отдача и отсутствие какого-либо прицела или даже простейшей мушки. Все это делалось из-за негласного принципа, что исход дуэли зависит не столько от ее участников, сколько от воли неких высших сил, которые в конечном счете и определяют, кто прав, а кто виновен.
— Да как вы смеете, сударь, так прилюдно оскорблять меня абсолютно бездоказательными и надуманными обвинениями, — в бешенстве процедил сквозь зубы генерал-губернатор. — Если вас не покарает справедливая рука судьбы, то я добьюсь через суд, чтобы с вас сполна взыскали за оскорбление моего честного имени!
— Если вы, вероломный соблазнитель чужих жен, переживете дуэль и дело дойдет до суда, то все расставит по своим местам генетическая экспертиза! — яростно брызгая слюной и потрясая руками вопил граф Доронин. — Тогда вы точно не отвертитесь, и свет узнает про все ваши мерзкие делишки! — Полусумасшедший взгляд Андрея Филипповича, конечно, не придавал особого веса его словам, но, тем не менее, возымел некий эффект. Окружающие зашептались и начали с легким подозрением поглядывать на бледного, как полотно, генерал-губернатора.
— Вы же видите, господа, он не в себе! — воскликнул генерал-губернатор, оглядываясь по сторонам. — Уведите отсюда этого сумасшедшего, иначе, боюсь, он может кому-нибудь навредить.