И тогда взбешенный капитан приказал открыть огонь на поражение. Сам он, конечно же, на месте отсутствовал, а распоряжения отдавал по рации. Семен Аркадьевич, получив шокировавший его приказ, воспротивился воле начальства и вместе со своими людьми отступил.
Стихийный митинг по итогу закончился вполне мирно, но вот Семена Аркадьевича злая участь не миновала. За невыполнение приказа он был разжалован в солдаты. Довольствие тут же сократилось в несколько раз и Федулов был вынужден уволиться со службы. Да и этот итог можно было в какой-то мере считать удачным, поскольку благодаря покровительству бывшего сослуживца, Семену Аркадьевичу посчастливилось избежать трибунала.
И вот сейчас Семен Аркадьевич, лишенный пенсии и всех своих прошлых заслуг, находился в весьма затруднительном, если не сказать плачевном, финансовом положении.
Дверь тихонько скрипнула и в комнатку вошла супруга. Она присела на краешек стула рядом с мужем и ободряюще заглянула ему в глаза.
— Да не печалься ты так, Семен. Проживем как-нибудь, — горестно проговорила она неуверенным голосом.
— Эх, Людмила Ивановна, даже и не знаю, — Семен Аркадьевич покачал головой. — Столько лет верой и правдой служил. А что в итоге? У разбитого корыта остался. Правильно говорят, тот у кого есть честь, ничего, кроме нее и не наживет. А тот, кто привык задницу начальству лизать, никогда бедствовать не будет. Вот она жизть-то какая. А я только сейчас это понял. Как был дураком, так и остался.
— Да что ты такое говоришь, Семен⁈ — вдруг строго воскликнула супруга. — Да разве ж ты бы смог? Задницу-то? Да я бы после этого с тобой за одним столом не села! — Сказала она, как отрезала. Ее горящие праведным гневом глаза метали молнии.
— Это я так, от отчаяния. Сам не знаю, что говорю, — махнул рукой Семен Аркадьевич и, подперев голову рукой, горестно замолчал.
— А помнишь наше маленькое имение под Тверью? Какая там красота была. И речка, и луг заливной, и лес. Живи, да радуйся. Вот бы вернуть те времена-то, а Семен? Сидели бы мы с тобой летом на крылечке, чай пили, да соловья слушали. Помнишь, как тогда, в день нашей свадьбы?
— Помню, Людочка, помню. Да как его вернуть-то, имение-то наше? Не вернешь уже. Братец беспутный все по миру пустил, а потом и сам сгинул. А я тогда только о службе и думал. Карьера успешного офицера, понимаешь. Мечтал выслужиться до майора или подполковника, выйти на пенсию, да вернуться к нам в Заречное. Вот они мечты-то чем кончаются, — и Семен Аркадьевич скинул со стола опостылевшие счета.
— Ладно, Семен, как говорится, утро вечера мудренее. Пойдем-ка лучше спать. А утром решим, что делать дальше, — сказала, тяжело поднимаясь с места, супруга.
— Ты иди, Людочка, а я еще здесь посижу, приберусь, — он указал на разбросанные по полу бумаги, — да тоже приду. Как там Лиза с Машенькой?
— Сидят, книжки читают, — улыбнулась супруга. — Хоть какой-то прок от отсутствия телевизора. Да и телефоны у них совсем уже в негодность пришли. Так что сейчас от книг не оторвать.
— Книжки — это хорошо, — вздохнул Семен Аркадьевич.
Когда за супругой закрылась дверь, он собрал с пола разбросанные счета и аккуратно сложил их на углу стола. После этого Семен Аркадьевич устало опустился на стул и, открыв нижний ящик, достал из него фирменный конверт с имперской печатью. Вложенное в него письмо он, кажется, уже заучил наизусть. Так часто он его перечитывал.
Семен Аркадьевич еще раз развернул и пробежал его глазами. Абзац, содержащий самую суть, гласил:
«Набирается отряд добровольцев для длительного похода в дикие земли. Достойная зарплата. Экипировка, оружие, транспорт и обеспечение за счет ЧВК. В случае смерти — большая единоразовая выплата и семилетняя пенсия по потере кормильца.»
Семен Аркадьевич знал, что это, с огромной долей вероятности, билет в один конец. Походы за редкими артефактами часто заканчивались гибелью всей боевой группы поддержки. Выживали только маги, которые, в случае успеха миссии, и доставляли добытый артефакт на большую землю. Частные военные компании постоянно рассылали подобные письма счастья опытным бойцам, ушедшим в отставку. Деньги они платили весьма хорошие. И никого не кидали с оплатой. Во всяком случае так говорили бывшие сослуживцы. Те немногие, кому посчастливилось вернуться.