К тому же в Аре уже есть Убара, пусть и всего лишь Косианская марионетка посаженная на трон оккупантами, Талена, предательница своего Домашнего Камня, Талена, прежде бывшая дочерью великого Убара Марленуса из Ара, чье местонахождение, насколько я знал, по-прежнему оставалось неизвестным.
— Когда Пейсистрат высадит Леди Бину и Лорда Гренделя, — на этот раз без ошибки заговорила брюнетка, — куда он направится дальше?
— Несомненно, займется своим бизнесом, — ответил я, не уточняя характер его бизнеса.
Впрочем, она была прекрасно знакома с этим. Пейсистрат и его команда, по сути, были своего рода моряками и торговцами. Можно было не сомневаться, что у него имелось по одной или по несколько баз или портов на Земле и на Горе, и, это я уже знал точно, одна из его баз находилась в Стальном Мире, теперь управлявшемся Арцесилой, ставшим Теократом того мира, и получившим титул Двенадцатого Лика Неназванного. Собственно с того самого Мира мы сюда и были доставлены.
— Он ведь работорговец, — не удержалась девушка.
— Несомненно, но его бизнес связан с различными предметами потребления и разнообразными видами товаров, — заметил я.
— Он — работорговец, — стояла на своем она.
— Да, — согласился я, — конечно, как минимум это.
— В основном это, — заявила брюнетка.
— Возможно, — не стал спорить я. — Я не знаю.
— Я своими глазами видела капсулы в трюме его судна, — напомнила она.
— Ну хорошо, конечно, он — работорговец, — признал я.
— Возможно, он думает, что спасает женщин от разрушительного воздействия Земли, — предположила девушка.
— А вот это мне кажется очень маловероятным, — усмехнулся я.
— Беря за спасение высокую цену, конечно, — добавила она.
— Какую же? — полюбопытствовал я.
— Тряпку, если позволят, клеймо и ошейник, — ответила брюнетка.
— Признаться, я сомневаюсь, что его побуждения настолько филантропические и заботливые, — сказал я, — даже частично. Но с другой стороны его мотивы, конечно, не являются, ни злодейскими, ни подлыми. Не думай так. Впрочем, Ты знаешь его слишком хорошо для этого. Я думаю о нем, прежде всего, как о бизнесмене, получающем, перевозящем и продающем, обычно оптом, товар представляющий интерес.
— Женщин, — вставила девушка.
— Возможно, при случае и шелкового раба, чтобы порадовать свободную женщину, — добавил я.
— Но главным образом женщин, — не унималась она.
— Почти всегда, — согласился я.
— Н них спрос выше, — прокомментировала брюнетка.
— Разумеется, — кивнул я. — Они самый подходящий, соответствующий и естественный вид такого товара.
— Товара? — переспросила она.
— Верно, — подтвердил я.
— Товара? — повторила девушка.
— Конечно.
— Они рассматривают нас, как животных, как скот, — обиженно произнесла она.
— В этом нет ничего личного или, по крайней мере, чаще всего, — заметил я. — Безусловно, можно было бы взять особую женщину, которая тем или иным способом вызвала чье-либо недовольство, и привезти ее на Гор, чтобы сделать своей или полюбоваться на то, как ее продадут тому, кто предложит самую высокую цену, за такой товар.
— Как скот! — возмутилась она.
— Нет, — не согласился я с ней, — как меньшее, как женщину.
— Кажется, что при этом у меня все же есть идентичность и ценность, — заявила брюнетка.
— Конечно, — согласился я.
— Но меня на Тюремную Луну доставил не он, и кто-то из таких как он, — заметила она.
— Верно, — подтвердил я. — Но не беспокойся, ведь он заверил тебя, что Ты была бы более чем достойны отбора и транспортировки его коллегами, поскольку Ты именно тот вид товара, который отлично подошел бы, если можно так выразиться, к одной из тех капсул.
Так вышло, что несколько месяцев назад, я оказался узником контейнера на Тюремной Луне, разделив этот контейнер с двумя представительницами человеческого рода, молодой англичанкой мисс Вирджинией Сесилией Джин Пим и прекрасным домашним животным кюров, которая позже стала Леди Биной. Обе они были свободными женщинами и были подсажены ко мне, по-видимому, вызвавшему недовольство Царствующих Жрецов, очевидно, в качестве коварной пытки и наказания, чтобы я, рано или поздно, ослабнув, став более расстроенным, оскорбленным и ожесточенным потребностями, поставил под угрозу свою честь, а то и вовсе потерял ее. Затрудняюсь сказать, какую судьбу они могли планировать для меня после этого, возможно, жестокую смерть, а может жизнь в изгнании, скитаниях, нищете и позоре. Трудно даже предположить. Конечно, обе они, в то время, хотя и не имели Домашних Камней, но все же являлись свободными женщинами, и следовательно, принимая во внимание благородство их статуса, не могли быть бездумно и безнаказанно использованы в свое удовольствие. Мне будет трудно передать достоинство, важность и социальный статус гореанской свободной женщины тому, у кого нет даже примерного понимания этого вопроса. Их положение и статус в обществе далеко превосходят таковые, скажем, свободной женщины Земли, которая обычно не столько свободна, сколько просто пока не порабощена. Аналогия несовершенна, но представьте себе общество твердого статуса, серьезной иерархии, и какой статус и достоинство могла бы иметь в нем дочь, скажем, представителя королевского или знатного дома. Мужчина в таком обществе, вероятно, не стал бы думать о ней с точки постельных принадлежностей, по крайней мере, всерьез. Безусловно, у гота, турка, сарацина или норманна могло бы быть значительно меньше запретов в таком вопросе.