Вечером, как и обещали, зашли Лью, Айвен и Томис. Они принесли с собой бутылку хорошего илларийского вина, Ремм заказал закуску, и начался «пир горой». Вино развязало языки, парни хвастались былыми подвигами и вспоминали случаи из жизни. Алоис выпил совсем немного, но на щеках его выступил румянец, а глаза заблестели. Лью подсел к нему и начал расспрашивать о Ландии, о его семье и о виолке-матери. Алоис, до этого сдержанный и молчаливый, охотно отвечал.
— Твоя матушка чистокровная виолка?
— Да, она приехала с Оллина много лет назад, совсем юной девушкой.
— А ты, значит, ландиец?
— Да, я местный… Мой отец варвар из Южного Ледеберга.
— Ты один в семье?
— Нет, у меня есть старший брат. Его отец илларийский дворянин. Ещё у меня есть два младших брата-близнеца. Их отец один высокопоставленный танибский вельможа…
— Сколько же раз твоя мать выходила замуж, и куда девались её предыдущие мужья? Она их что, убивала? — пошутил Айвен.
— Виолки не выходят замуж. Они берут себе мужчину, который им понравился, и живут с ним до тех пор, пока он им нравится. Поэтому у нас разные отцы… Но все мы дети одной матери. Мой старший брат и мои младшие братья выросли в семьях своих отцов, и только я остался с матерью… потому что она не захотела отдавать меня варварам. Но с пятнадцати лет я навещал отца и кое-чему научился и у них.
— Чему можно научиться у варваров? — хмыкнул Лью.
— Поверь, у каждого народа есть чему поучиться, и настоящий воин обязан учиться даже у врагов.
— Твоя мать, наверное, огорчена, что у неё нет дочери? — поинтересовался Лью. — Я слышал, что у виолок дочери главнее сыновей.
— Это так… Но я старался не разочаровывать её… Я даже носил длинные волосы и многие принимали меня за девочку.
При этих словах лгунишки Ремм не удержался от улыбки. Он-то ведь знал, что бравый вояк Алоис на самом деле девушка-виолка.
Когда поздно вечером новые друзья покинули их тесную комнатушку, и они остались одни, Алоис пробормотал, закрывая дверь на засов:
— Хороший парень Лью, но очень любопытный… Мне кажется, он догадывается, что я вожу всех за нос. Может, я выгляжу недостаточно убедительно для настоящего мужчины?
— Нет, ты выглядишь на все сто. Но Лью очень умный парень. И наблюдательный. Он целый вечер не сводил с тебя глаз… Правда, по его лицу не поймёшь, о чём он думает.
— Ну, даже если он догадался, то будет помалкивать. Ему нет резона выдавать меня, к тому же он рискует нарваться на моё недовольство. А если он действительно хорошо знает виолок, как говорит, то догадывается, чем это ему грозит.
— Ладно, давай спать… Устал я сегодня, — зевнул Ремм.
Алоис начала неспешно раздеваться. Она находилась всего в нескольких шагах от не сводящего с неё глаз мужчины. На столе горела одинокая, но яркая свеча, света которой вполне хватало, чтобы рассмотреть всё в мельчайших подробностях, не так, как прошлый вечер в заброшенной таверне.
Оставшись в одной сорочке, она повернулась к застывшему мужчине и спросила:
— А ты чего ждёшь? Особого приглашения? Или ты уже не хочешь меня?
— Кхм… Я, думал, ты пошутила…
— Я не шучу с такими вещами…
Девушка сбросила сорочку и предстала перед глазами Ремма во всей красе. Мужчина увидел, что обе руки девушки, от запястий и до локтей, покрыты замысловатой цветной татуировкой.
— Что это? — удивился он.
— Племенные знаки отличия. Это летопись моей жизни: кто я, как меня зовут, кто мой отец, из какого я племени и чем успела отличиться.
Остальное стройное тело девушки, покрытое гладкой смуглой кожей, матово светилось в жёлтом свете свечи. Сильное, мускулистое, и если бы не маленькая твёрдая грудь с дерзко торчащими сосками и не гладкое выпуклое лоно, она, и в самом деле, напоминала бы юношу. И хотя Ремм предпочитал женщин с более зрелыми и пышными формами, но это юное гибкое существо возбудило его мужское естество, и он, притянув девушку, усадил её на колени и припал губами к твёрдому коричневому соску. Он ласкал девушку с уверенностью опытного любовника, и вскоре она застонала в его объятиях, дрожа от возбуждения и нетерпения. Увидев, что партнёрша готова и жаждет близости, он опрокинул её на спину и вонзился в лоно с силой и страстью изголодавшегося самца. Девушка вздрогнула и вцепилась в спину любовника сильными пальцами. Из груди вырвался приглушенный вскрик. Ремм с удивлением почувствовал и понял, что юная соблазнительница ещё девственна. Но было уже поздно. Невозможно было остановиться. Страсть рвалась наружу, требовала выхода, и мужчина продолжил движение, утонув в море наслаждения.