А вечером в пятницу Маре хотелось лечь звездой на кровать и ни о чём не думать. Кайрэн наблюдал за этим безобразием, но не вмешивался. По выходным они гуляли по центру, ходили на выставки и в театры, иногда выбирались за город. Мара поначалу ждала подвоха: в её представлении нормальная японская жена должна быть другой — спокойной и рассудительной, домашней и ориентированной на мужа и детей. А потом поняла: Японский Бог принял её такой. Со всеми карьерными метаниями, нервами и дурацкими срывами вроде “ещё чуть-чуть поработаю, а потом уволюсь”.
Она ценила это больше, чем сама осознавала.
— Мне нравится, что у тебя есть характер, есть цель. Ты сама говорила, что мечту надо исполнять. Я здесь, чтобы поддерживать, а не тащить за руку.
Мара хотела сказать что-то остроумное. Но вместо этого просто кивнула.
А спустя полгода она всё чаще стала ловить себя на мысли, что хочет пересмотреть их договорённости. Тот негласный договор, который они сами установили, решив найти компромисс между жизнью в двух странах с разным ритмом и правилами.
И вот тогда она приняла то самое решение, которое всё изменило.
Потому что у каждого своя любовь. Кто-то бежит за идеалом, кто-то за стабильностью, а кто-то за человеком, от которого не болит голова, даже когда вокруг разгар аврала. Их любовь оказалась странной, упрямой, совсем не похожей на чужие красивые картинки из фильмов и чужих жизней. Но она была их.
Эпилог
Три года спустя
— Всегда задавалась этой мыслью, мам! Раз я замужем за японцем и живу преимущественно в Японии, то буду жить столько, сколько и они? То есть лет, этак до девяносто в трезвом уме и делая по утрам “берёзку” и пробежки в парке?
Каждое лето, когда в Токио начиналась жара, и от духоты вкупе с высокой влажностью хотелось буквально снять с себя кожу, Мара “эвакуировалась” в Москву, точнее на дачу, которую как раз для летнего отдыха купил Японский Бог. Сам он такую роскошь, как целых два летних месяца в приятном климате позволить себе не мог. Дела…
Конечно, она скучала без него, иногда Кайрэну удавалось вырваться летом, но сейчас Мара сидела в беседке с мамой и обсуждала предстоящий семейный праздник.
— Ну, если ты про то, что Екатерине Андреевне, прабабушке твоего мужа будет девяносто семь и она всю жизнь живёт в Японии, может, и есть шанс, — засмеялась мама. — Но, мне кажется, дело не только в образе жизни и климате, но и в генетике, а она у нас хорошая.
Это лето выдалось особенно прохладным, Мара уже немного соскучилась по солнцу, зато отличное время для прогулок на природе. Завтра как раз к ней в гости приедет Вика Рогожина, потом и ещё две девчонки, с которыми Мара вместе училась в универе.
— Представляешь, она хочет дождаться пра-правнука! — воскликнула. — И ведь дождётся.
Мама, взявшая в этот момент чашку с чаем, так её и не донесла до рта.
— Мара…
— Нет, мам! Пока нет! Мы не торопимся! — Мара замахала руками. — Нам и так хорошо. Да и вообще, я пока ещё привыкаю к Японии, учу язык, может, через год или два…
Мама не стала развивать тему, они расслабленно болтали о каких-то общих знакомых, а скоро подъехал и отец. Родители сдержали своё обещание и ни разу так и не обратились к дочери и её состоятельному мужу за финансовой поддержкой.
Конечно, Мара предлагала, и не раз, но каждый раз слышала одно и то же: “У нас все есть, нам ничего не нужно”. Зато они с удовольствием приезжали в загородный дом Мары летом, старались как можно больше проводить с ней время, ведь все остальные месяцы их дочь жила в Японии.
Мара сама приняла это решение. Полгода всего просуществовал их с Кайрэном договор-компромисс. И дело было не только в том, что она скучала по мужу и не могла видеть, как он гробит себе здоровье постоянными перелётами.
Мара не то чтобы разочаровалась в своей мечте. Нет, конечно! Но поняла, что иногда тратит больше времени и сил на бесполезные совещания и презентации, на какие-то подковёрные интриги, от которых было сложно абстрагироваться в коллективе.
А она хотела писать, рассказывать людям о том, как помогать тем, кто в этом действительно нуждается. Делать репортажи о реабилитации детей и взрослых, привлекать внимание к благотворительным фондам. Всё это было в их коммуникационном агентстве, но Маре этого было мало.
Хотя многому там научилась. Как вставать в шесть утра, как сдерживать слёзы на совещаниях и как за пятнадцать минут успеть сделать презентацию для Глеба Белозерова, как не сказать Руслану или Лилии всё, что она думает о них.
Это был важный этап. И Мара за него даже благодарна. Но теперь пора было идти дальше. Когда Глеб Белозеров узнал о её увольнении, тут же предложил ей работу у себя в компании, но Мара не раздумывая, отказалась.