Незачем горничной знать, что я тут вся в слезах стою и едва перевожу дыхание от ужаса.
52. Лиззи Ларчинская
***
В амуницию и костюм Ларчи я одеваться могла и сама - это мы со Степаном предусмотрели с самого начала. Потому как только платье было помещено в шкаф, я отпустила служанку, чтобы успокоить свои мысли и чувства и попытаться подумать.
Размышляла я недолго. Сомнений не оставалось - князь хочет отдать меня замуж за своего сына, и мезальянс его не пугает. Почему тогда пугает меня? Пугает и мезальянс, и сам Вольдемар?
Княжич весь вечер сидел и молчал, смотрел на меня. Что значили эти взгляды? Присматривался хорошенькая я или нет? Смогу нарожать маленьких графов или не смогу? Или оценивал, буду ли и дальше заниматься механикой на благо семьи Делегардовых?
За этими мыслями я даже не заметила, как вышла из особняка графа на стылый двор. Резкий ветер почувствовался лишь как неудобство, а темнота, что по ранней зиме, была глубокой, словно колодец, мне не мешала - я знала тропку к общежитию уже наизусть.
В этой пугающей до отвращения ситуации был один плюс. Маленький, совсем небольшой: всё же Вольдемар предложения мне не сделал. И мне не пришлось в истерическом состоянии придумывать поводы для отказа, говорить трудные и ненужные слова, объясняться впопыхах и без подготовки. Как успокоюсь, на холодную голову подумаю над аргументами, логичными и стройными, над формулировками, над своей позицией - эти аристократы такие чувствительные, да и благодетеля нельзя обидеть.
И сразу стало как-то спокойнее. Я даже облегчённо вздохнула.
- Ну что, Лиззи? Бегала перед молодым князем хвостом вертеть? - вдруг раздался пробирающий до костей голос где-то сбоку, совсем рядом. И сердце вновь провалилось в желудок - это был голос Зуртамского.
- Степан! - паника прорвалась визгливыми нотами в голосе, я заозиралась, выискивая его.
- Иду, Хозяй! - задыхающийся голос моего верного няньки был ещё далеко, но ужас отступил, хотя тревога всё ещё схватывала горло .
- Не подходи ко мне, Зуртамский, - проговорила тихо, почти шёпотом. Как это выглядело со стороны - девчонка в одежде парня, что разговаривает с темнотой, я не знаю. Наверное, дико. И я разрешила себе считать этот шёпот не робким, а зловещим. - Помни, староста, ты молчишь, и я молчу.
Мне не ответили, но в стылом воздухе уже был слышен скрип гравия под сапогами бегущего человека, моего Степана. Я шумно выдохнула и сделала два осторожных шага навстречу звукам. Вдруг в памяти всплыла фраза про договоримся - так Зуртамский говорил, когда делал мне своё дурацкое предложение. Я скривилась от неприятного воспоминания. Какой же он гад!
Неожиданно тёплая струйка воздуха вдруг легко коснулась моей шеи. От неожиданности, от странности этого ощущения у меня полностью отключился разум, меня будто подстегнуло первобытным, инстинктивным ужасом, и я бросилась бежать навстречу Степану.
53. Эрих Зуртамский
Эрих Зуртамский.
Тихий, едва различимый звон струны звал меня изо дня в день, толкал куда-то, вёл, тянул, а внутри росла потерянность.
Так бывает, если мчишься куда-то во весь опор, а потом вылетаешь из седла. И вот ты уже лежишь и смотришь в небо, а в ушах ещё свистит ветер, ещё не восстановилось забитое
дыхание и немного кружится голова после бешеной скачки. И не поймёшь, где ты, а где мир, и кто вокруг кого вертится.
Темнело рано, и я часто бродил по Академии вечерами, пытаясь вымести эти чувства из своих внутренностей.
В один из таких бродячих вечеров меня вдруг потянуло куда-то так сильно, что я не смог сопротивляться. Сам не заметил, как оказался недалеко от калитки, что вела из академии в усадьбу гранд-мэтра, и внезапно обострившимся слухом уловил тихие шаги. Это она! Сердце вмиг заколотилось, кровь заволновалась, руки задрожали, и я уловил запах.
Знакомый, родной, будоражащий.
Лиззи...
Она! Девчонка, переодетая парнем. Это её знакомый тревожащий аромат. Вот только... Только к радостному запаху её тела примешивались и другие - запахи чужого дома, вполне определённого чужого дома, дома князя Делегардова.
Я сильнее потянул носом.
Вот запах мэтра, вот - его жены, а вот и... Вольдемара. Последний запах оказался самым сильным. Внутри вдруг вспенился гнев, и едва удалось сдержать рычание. Значит, я к ней не должен приближаться, а Вольдемар - совсем другое дело?!
В кончиках пальцев закололо от злости. Дрянная девчонка! Я ей не подхожу?!
Вот как? Значит, она свой купеческий род, едва выбившийся из нищеты, захотела поправить за счёт княжеского? Выбор так себе, если уж откровенно. Моя-то родословная получше будет, чем у княжеского сынка. Марая, та умеет делать правильный выбор - мне заглядывает в рот, а кому другому, хоть студентов тут - выбирай любого. Марая умная девочка, она знает, что более древнего рода, чем у меня, в академии нет.