Та-ак, что-то я не поняла. А палантин-то где? Казан на пять литров здесь, папки «Эрих Краузе» две по цене одной — вот они, подушки с мишутками, тапки, фонарики, бошевская дрель, батон колбасы, масло «Доярушка», буханка хлеба, еще кое-какие продукты — и все. Минуточку, я что, пакет с палантином на кассе забыла? Да нет, я же его видела уже после того, как отошла от касс.
Мало того, именно в этот пакет я убирала брелок, купленный в бельгийских сувенирах. Где! Мой! Новенький! Палантин за девять с половиной тысяч! И хрюшка, мой хромоногий поросеночек — розовая спинка! Он тоже пропал!
Чей-то тяжелый взгляд я чувствовала затылком все время, пока перетрясала вещи, просто не хотела отрываться от дела. Про себя решила — найду пакет с кашемировой красотой и колченогой свинкой, тогда и оглянусь. От волнения руки тряслись, мелочи рассыпались по багажнику, и очень скоро я поняла, что поиски бесполезны. Мой роскошный, мой шикарный, мой божественный палантинчик, как у Анистон, пропал. И хромоногий поросенок сгинул вместе с ним. Я разогнула онемевшую спину, свела и развела лопатки, разгоняя кровь, и медленно обернулась, собираясь посмотреть, кто же это испепеляет меня взглядом.
Вы не поверите, но это снова была она. Назойливая нахалка, что преследовала меня в гипермаркете, сидела за рулем «Хаммера» и, высунув язык и вытаращив глаза, дразнилась, мстя мне за гримасы на кассе. Я покрутила пальцем у виска, но Стервоза даже бровью не повела. Она так и продолжала сидеть с перекошенной физиономией, будто не ей адресовался мой красноречивый жест. Тогда я подошла к водительской двери и дернула ручку на себя, собираясь высказать нахалке все, что я о ней думаю. Дверца не поддалась, как видно, была заперта изнутри.
Это очень удобный прием — запереться в машине и, пользуясь безнаказанностью, говорить и показывать человеку, который находится снаружи, как ты к нему относишься. Я и сама так частенько делаю. Но теперь возмутительный способ общения буквально вывел меня из себя. Что она о себе понимает, эта тощая грымза со своим красавчиком Игорьком? Вообразила, что она главный редактор глянцевого журнала, и пускает приличным людям пыль в глаза.
Я припала к наглухо закрытому окну и стала кричать ей, чтобы она немедленно отпирала дверь и выходила на честный бой. Но только я выкрикнула первую угрожающую фразу, как заметила, что на шее у моей соперницы сиреневеется что-то фиолетовенькое. В первый момент я просто не поверила своим глазам. Мой палантин! Эта нахалка каким-то образом изловчилась и стянула пакет из тележки!
Наверное, подсуетилась в тот момент, когда я торчала в туалете, оттирая грязь со своего любимого платья. Боже мой, какая подлость! Но что это, кажется, дырка, та, что у кисточек, стала в два раза больше? Да она, мало того что украла, еще и окончательно испортила мою вещь! Мерзавка, воровка, дрянь! Вот сейчас позову охрану, и они ей покажут, где раки зимуют!
Я обежала машину и на всякий случай, прежде чем прибегать к посторонней помощи, дернула на себя пассажирскую дверь. Как ни странно, она поддалась. Я всунула голову в салон и грозно крикнула:
— Совсем обнаглела, чужие вещи воровать!
Но Стервоза молчала, продолжая неподвижно смотреть вперед. Я перевела исполненный негодования взгляд на лицо врагини и чуть не свалилась с подножки. Бог мой, да это же труп! И причем труп, задушенный моим собственным палантином! Передумав звать охрану, я тоскливо глянула на свою обновку, которую, как я уже понимала, не придется надеть. Дырка приобрела такие колоссальные размеры, что с ней бы не справилась даже художественная штопка в Орликовом переулке. Ну и пусть подавится моим аксессуаром. Я, конечно, осталась с носом, но и она тоже не очень-то в нем пофорсит. Я снова почувствовала себя победительницей и, хлопнув дверцей «Хаммера» с жостовскими узорами на борту, уселась за руль «Дэу Матиса» и с легким сердцем двинулась на работу.
К зданию редакции я подрулила за три часа до окончания рабочего дня. Поднявшись к себе на этаж, ввалилась в отдел новостей, включила монитор и с крайне сосредоточенным видом стала просматривать фотографии на экране. Это были кадры съемки лесохозяйства, в которое я ездила в прошлом году. Я отобрала парочку осинок и три березки для следующего номера газеты, и на этом мои обязанности на сегодня были исчерпаны.
Теперь можно было заняться личными делами. Порывшись в айфоне, взятом в кредит в прошлом месяце, я нашла телефон редакции журнала, с которым сотрудничаю внештатно, и нажала на кнопку автодозвона. Надо узнать, что прошло из тех двадцати крутых фоток, которые я им отправила на прошлой неделе. Сначала было занято, а затем мне наконец-то ответили.