– Не обманешь?
– Ну, ты, подруга, даёшь… Железобетонный вариант.
На следующий день Зинка закупила ворох деликатесов, наготовила всего разного, стол украсила с художественными изысками.
Мужичок оказался лысенький, худосочный, слегка, но жилы на руках как у штангиста, и действительно симпатичный. Главное, от него пахло не конским потом, а дорогим парфюмом.
Претендент в мужья сиял как медный грош, улыбался ,смотрел на неё с таким аппетитом, словно готов был сию секунду съесть без гарнира.
Познакомились, поужинали.
Жених не пил, даже не притронулся. Зовут мужчину Арнольд, как Шварценеггера.
Потенциальный владелец оргазмов ничего не говорил, только мычал, но весьма эмоционально.
Да оно и к лучшему: незачем Зинке с ним толковать, да и не о чем: она ведь его знать не знает. Кажется, скоро исполнится её заветная мечта о любви и сексе. Пусть хоть полный дурачок будет, лишь бы не жадный оказался.
Зинаида со стола прибрала, торт выставила, кофе приготовила, а Арнольд мычит, на грудь рукой показывает, и чмокает.
“Может, кофе с молоком хочет? Чёрт его знает, что мужикам может в голову взбрести, когда самым дорогим делиться нужно”.
Зина достала пакет молока, налила ему в кофе – угощает, не скупится. Арнольд опять в грудь пальцем тычет, руками показывает, словно к себе чего тянет, и мычит. Потом себя оглаживать начал ниже пояса, глазёнками хлоп-хлоп, улыбается… ну чисто ребёночек.
Подружка уходить собралась, прощается, а Арнольд, вот ведь ненормальный, тут же раздеваться начал.
– Это он чего удумал, мы ещё контракт не составили. Без договора сделка не состоится. Забирай его покудова. Ишь, расшалился! Завтра бумагу подпишем, как надо оформим, день свадьбы назначим. За свадьбу, кстати, кто платить будет?
– Ты же сказала, что дешевле нужно… и проще. У Арнольда с деньгами не густо. Он по другой части – женский угодник, жиголо. Если хочешь свадьбу – оплачиваешь сама, а то и без свадьбы можно. Штамп в паспорт поставите, и все дела. А после и всё прочее.
– Какое ещё прочее? Про другое не договаривались.
– Про то и говорю. Парень всё как нужно сделает. Профессионал. Твоё дело – легла и дала. Дальше он сам. Тебе, ни забот, ни хлопот: знай, ноги раздвигай, да оргазмы в копилку складывай. Будет трахать, пока не остановишь. Но тормозить осторожно нужно, может обидеться, осерчать. С ним только лаской. Пусть мужик любимым делом занимается, ты тоже в накладе не останешься. Только не очень увлекайся. Он как автомат работает, очередями. Одиночные выстрелы не признаёт. Только кормить не забывай. Арнольд ведь сам о себе не подумает, напоминать нужно, что время обеда пришло. И мяса, мяса ему больше подкладывай. Да не скупись – он отработает. Так что… оставлять автомат, или погодить пока… готова мечту воплотить в жизнь… или нет?
– Ладно, пусть пока останется. К внешности нужно привыкнуть. Только чтобы не приставал.
– Это уже от меня не зависит. Впрочем, от него тоже. Уже заряжен. Когда выстрелит – не знаю. Жаль тебе такую игрушку отдавать, да чего только ради любимой подруги не сделаешь. От сердца отрываю.
Ушла подружка. Арнольд замычал, подошёл к Зинке, взвалил её словно пушинку на руки, и бегом к кровати.
Зинка закричала, забилась в истерике. Жених в недоумении, но не отпускает. Силища у дурачка звериная.
Повалил на постель, юбку задрал, и носом между ног тычет, закатывая при этом глаза, словно духи импортные нюхает.
Пришлось Зинке глаза закрыть, и притихнуть. Вдруг правда осерчает: подруги-то нет, перевести слова на его язык некому. Неровён час придушит слегка, чтобы не брыкалась.
“Ну, девка, влетела ты по самую маковку! Короче, никто виноват – сама напросилась. Подружка ясно и понятно сказала, что торпедный отсек заряжен. Пока не настреляется, не остановишь. Придётся терпеть”.
Мужичонка быстро, словно только этим всю жизнь и занимался, содрал с Зинки остатки одежды, и давай её ласкать да обнимать.
Пальцы у него сильные, но нежные, ловкие. Любовник уже не мычал, стонал. Языком залез, куда бы вы думали…
“Мамочка дорогая, что же он со мной делает, паскудник, это же форменное насилие! Нет-нет, так дело не пойдёт”.
Но Арнольд оказался силён, и настойчив:gроник агрессивно и нагло в сокровенную девичью тайну, и такое с ней сделал, уму непостижимо.
Зинку трясло…
Но почему-то захотелось ещё.
Этот охальник, как заправский гинеколог, то языком, то пальцами… “изучает, что ли?” И одновременно титьки мнёт, да так ловко, что Зинка испариной покрылась. Соски превратились из малюсеньких прыщиков в полноценные весьма чувствительные виноградины.