Мечта по наследству
А где-то пролетают поезда –
маршрутом – в Никуда из Ниоткуда.
Так жизнь проходит – в ожиданье чуда,
которого не будет никогда.
Ольга Русакова
В руках у Витьки Сапрыкина дрожал стакан, наполовину наполненный янтарного цвета искрящимся алкоголем. Перед глазами у него лежал лист, вырванный из календаря с русскими красавицами в национальных нарядах за ноябрь месяц.
Цифра одиннадцать была трижды обведена красным фломастером.
Набычившись, Виктор тупо уставился в календарь. Пьян он не был: алкоголь ещё не успел подействовать, но голова тем не менее была мутная.
– Почему, почему, по-че-му-у-у… почему она не могла дождаться одиннадцатого ноября, я же обещал – всё будет, всё… что мы обязательно поженимся. Я же люблю её, дурру глупую, – шептал он, чувствуя, что не в силах сдержать слёз.
И тут же сам себе отвечал, – потому, что клинический идиот. Потому, что Люся – не собственность, потому, что нельзя так долго испытывать терпение. Даже она, такая покорная, такая снисходительная и правильная, не сдержалась… как же так, Люсенька, как же так!
Его работа была связана с постоянными командировками. Уезжал надолго, постоянно зачем-то изворачивался, врал, что альтернативы нет, что от этих поездок зависит профессиональный и карьерный рост.
А она ждала. Ждала и верила. Потому что любила.
Три дня назад, когда Витька приехал после очередного редакционного задания, Люся, ни слова не говоря, вынесла в коридор чемодан, совсем новый, по виду дорогой (наверно специально купила, чтобы унизить), и безмолвно показала глазами на дверь.
Витька по привычке попытался её облапить, прижать. Люся ведь девушка доверчивая, отходчивая. Сколько уже у них было этих тихих размолвок. Он ведь не муж, даже не жених ещё по большому счёту, просто друг. Что с того, что они почти два года встречаются, что полгода спят в одной постели!
– Ну, потискал слегка Алиску, – размышлял он, – я ведь никому ничего не должен. Или должен?
Жениться-то в ноябре обещал, даже день свадьбы назначил. На полном серьёзе. А тут такая неприглядная оказия.
Ещё большей неожиданностью стало известие о том, что его нашла Светка, одноразовая любовь из давнишней командировки, что она пытается что-то там предъявить.
Витька ещё надеялся, что удастся всё уладить: ведь свечку над ним не держали, девчонки сами в его постель прыгали, а на горячем его ни разу не поймали. Нет у Люськи ничего, кроме подозрений и предположений, которые аргументами не являются.
– Вывернусь, – думал Витька… и ошибся.
На этот раз всё было предельно серьёзно. Были у Люси основания, дающие право дать отставку, были неопровержимые доказательства. В строку легли и давнишние бездоказательные грешки, которые из размытых эскизов в один момент превратились в детализированные цветные фотографии образа жизни героя любовника.
Они уже жили вместе, когда друзья пригласили Витьку на мальчишник, а сами втихаря позвали подружек без комплексов, чтобы разбавить сухое мужское общение пикантными специями.
Под стимулирующим действием алкоголя любая незаметная на трезвую голову девица, которая руку с груди не сбросит и губки алые подставит – королева.
Витька ведь не мальчишка, знает толк в интимных приправах, в пикантных пряностях, имеет опыт страстной эротической кулинарии. Посолил, поперчил, поджарил, где надо. Короче, покувыркались малёк с одной, потом с другой. Возможно и с третьей. Он толком не помнил, что было, чего не было, но факты – штука упрямая: помада на рубашке, засос на шее, трусы наизнанку…
Люся смотрела на него воспалёнными обидой глазами, чувствуя подступавшую к горлу истерику, закипающую в душе обиду и неспособность понять – почему, зачем?
– Ты… ты… уходи!
– Клянусь, любимая, ничего не было… абсолютно. Подставили. Я выпил, без привычки захмелел. Закуски было мало, а пива и вискаря перебор. Я всё на свете смешал. Что потом было – не помню. Обещаю – больше такого не повторится. Давай… давай в ноябре поженимся.
Верить Витьке было нельзя, но очень хотелось. Или жалко было: упущенного времени, потерянной напрасно невинности, себя тоже.
– Ты… правда хочешь на мне жениться или манипулировать моим доверием пытаешься?
– Никаких или, любимая! Хочу, вот те крест – хочу! Потому что люблю. Люблю, люблю, люблю! Тысячу раз люблю, ты мне веришь?
Глаза у Люси тогда были такие… растерянные что ли. Нет – озабоченные, задумчивые. Не забыть Витьке вовек этот взгляд. Словно на Голгофу с крестом на плечах собиралась подняться, будто прощалась с чем-то очень важным навеки.
Витька тогда так старался, что сам поверил в искренность своих слов.
Как же он тогда любил Люсеньку, как любил!
Целый месяц любил, пока не послали его в очередную служебную командировку.
Там были такие девочки – закачаешься: ноги от ушей, груди как теннисные мячики, губки бантиком и совершенно никаких комплексов.