— Машенька, он жив. Наш мальчик жив. И она его любит. Видимо настолько, что решила его не отдавать. Но мы найдем его и ее.
А я смотрела в его глаза. Там было все: безысходность, жалость, печаль, мука, только надежды там не было. И почему-то именно в этот момент, я поняла, что теперь я должна быть сильной! И моей материнской любви, и любви женщины, должно хватить на двоих: и на него, и на меня — на нас обоих, потому что мы едины и мы семья. Мы найдем его, чего бы нам это не стоило! Главное поставить цель и верить…
Потом подъехал Федор и следователь. Бабушку никуда не отпустили, а просто по человечески попросили помочь. А она, глядя на меня и поняв, что произошло на самом деле, все причитала: «Как же так! Не по людски ведь!» И никуда не собиралась и готова была сделать, все, что угодно только бы быть полезной в поисках моего сына.
Она рассказала интересную историю. Но прежде мне с Володей позволили войти в квартиру, где жил мой мальчик. Там было чисто и уютно, только немного беспорядок, из-за быстрого бегства той женщины. В ванне на веревке висели уже досохшие, но не снятые пеленки, ползунки и кофточки. Они были мокрыми, когда она уходила, вот и остались… Манеж аккуратно застелен, все очень чисто и с любовью, пусть и не дорого. Сергеевна сказала, что коляска была, исчезла и игрушки погремушки всякие, тоже исчезли.
Потом мы проехали в отделение, где Сергеевна составила фоторобот, и рассказала все, что знала.
Хозяйкой квартиры была некая Александровна. По молодости они с Сергеевной дружили, а потом судьба развела. Так вот Александровна много лет сдавала квартиру. Разные постояльцы встречались: и тихие, и буйные, и скандальные, и даже негры. А два месяца назад ремонт она сделала, так небольшой: потолки закатала, да обои поменяла. Потом квартира пустовала, аж целый месяц пустовала. На Александровну похоже не было. Но факт. А потом в нее заселилась Зина с малышом. Мальчонку звали Сереженька, так Зина говорила. Сама она уже не первой молодости, лет на сорок выглядит. А любовник к ней ходил молодой — лет тридцать- тридцать пять.
Красивый, высокий, при теле, таком накачанном. Видный мужчина. А Зина сама так: — не себе взять, ни людям показать.
Она из дому — то не выходила недели две, а потом стала гулять с мальчонкой. Я с ней гуляла, сдружились мы. Она его жуть как любила, мальчонку в смысле, а вот с любовником ругались. Она его и в дом — то пускать не хотела. Особенно позавчера ругались они. Двери закрыты, а все слышно. То есть слов не разобрать, но все на повышенных тонах. Дети у Зины взрослые, сын и дочка, где живут не знаю. Но не в Москве. У нее и не узнаешь ничего- скрытная она, не то, что я — душа на распашку. Вот я про своих внуков ей все рассказала: и где живут, и где учатся. Я ж как на духу.
Дальше Сергеевна стала рассказывать про детей и внуков, причем с подробностями. Ее следователь еле остановил и вернул к Зине.
— Так, Зина, что, говорит для себя родила. Я спрашиваю, что замуж не вышла, а она: «Не тот он человек, чтобы замуж» Про возраст спросила, так не ответила она, ну я прикинула, лет сорок не меньше. И любовника своего боялась она. Мальца качает бывало и приговаривает: « Сереженька милый, любимый никому я тебя, солнце мое, не отдам!» и слезы у нее капают. А я ей, кто ж у матери ребенка то отнимет. Так она совсем в слезы. Если б ты, говорит, знала, Сергеевна… А что знала, так и не сказала. А мальчик улыбается, милый такой, и ямочки на щечках. А вон оно как, не ее ребенок, значит, у матери украденный. Не, не могла Зина, добрая она. Не могла она. Она ж любит его, как своего любит. Расплакалась Сергеевна, то ли от жалости к Зине, которая ребенка украсть не могла, то ли от того, что мальчика жалко стало. Кто ж ее поймет.
Ей фото показали, Костино, не одно, с десяток и среди них его. Она узнала его. Сразу узнала. А потом хозяйку квартиры привезли, так и она опознала. Фоторобот Зины составили. Пальчики снятые в квартире по всем базам пробили. Одни Костины были, а ее нигде не значились. Не судима, не привлекалась, не задерживалась. Чистый человек. Только вот искать ее где? И куда она с нашим сыном девалась? Вопросы, одни вопросы. Только из всего я теперь знала одно — он жив, и та женщина его любит.