Она попятилась вглубь комнаты и скрылась за занавесками. Дрожащие руки нашли что-то похожее на одежду на стуле. Подойдет все, что угодно, лишь бы этот монстр не смотрел на нее.
– Тебе идет, – Захар бесстыже улыбался, оглядывая хрупкую фигуру в его баскетбольной майке. Для нее это было укороченное платье, а копна черных кудрявых волос рассыпалась по плечам. Хороша, как не крути, а он-то ее покрутил. – Я пришел сказать, что открыл счет для твоей матери. Твой отец не сможет воровать деньги из банка, а ей будет легче. Правда, не думаю, что она оставит работу.
– Почему ты это сделал? – она не приняла бы от него даже рай земной. Низменное животное.
– Потому что она мне нравится. Моя мать такой не была, – он был как всегда холоден и спокоен. – Я расскажу тебе о ней за кофе. Пошли на кухню, сваришь.
– Я переоденусь…
– Нет, останься так. Мне нравится, – это была первая женщина, с которой он не сорвал свою одежду. Его любовницы не раз были отвергнуты из-за того, что натягивали его рубашки. Его дорогие и качественные рубашки, на свое выпуклое тело. Растягивать такую ткань, пропитывать ее своим запахом, просто кощунство. В конце концов, после любой связи, он даже полотенце не надевал, спешил смыть чужие следы.
Пока Тая варила кофе, Захар уселся за барную стойку и хорошенько ее осмотрел. Фигура ладная, но недокормленная, худовата на его вкус. Зато какие ноги… Правда синяки все портили. Не стоило вести себя так грубо. Кто бы подумал, что у нее такая нежная кожа. Или он не рассчитал ночью силу? Она ведь слабо сопротивлялась, только плакала и просила. Ладно, первый блин всегда комом. Переживет.
– Итак, о моей матери…
– Не стоит мне рассказывать. Это не мое дело, – ее тихий голос был пропитан ненавистью, что не могло его не подзадорить. Так уж устроены мужчины, как только видят, что женщина хочет убежать, им хочется ее остановить.
– Тебе нужно знать, потому что мое недоверие к женщинам – прямой продукт ее поведения, – было ощущение, что он говорил о старой сказке, а не о том, что ранит каждого человека, не о себе. – Так вот, она не любила моего отца. От слова совсем. Вышла замуж из-за нужды за хорошего, но уже немолодого мужчину, зато при деньгах. Родила нас троих. И вроде все красиво: он ее боготворил, мы росли здоровыми и сильными. Но вот однажды она встретила свою детскую любовь: Саида. Восточная сказка оказалась сильнее привязанностей, поэтому она бросила нас и уехала с ним очень далеко, – девушка разливала кофе, не произнося ни слова, он не видел ее лица, но хотел. Раньше он говорил об этом только с психологами. – Я никогда не видел ее больше. Отец повесился через неделю после ее побега. Не смог смириться с утратой. Опекунство взял наш дядя, не скажу, что он проявлял к нам хоть грамм милости. Зато, как только мне стукнуло восемнадцать, я отжал у него каждую копейку и разрушил его бизнес. Он стал голодранцем, а я обрел покой, – он смотрел, как она уткнулась в чашку и не произнесла ни реплики, ни звука. – Это начинает бесить меня. Ты вообще слушаешь, что я говорю?
– Слушаю и очень внимательно.
– Тогда почему молчишь? Совсем меня не жалко?
– Мне вас? Нет, и никогда не будет, – зеленые глаза полыхали ненавистью до самых краев. – Но мне жаль мальчика, который лишился детства из-за эгоизма матери и отца. Мне жалко, что он не нашел сочувствия у дяди. Мне жалко, что столько лет он лелеял свою злобу, которая убила в нем все хорошие качества.
– Ты меня совсем не знаешь, у меня полно хороших качеств. Любой сотрудник подтвердит, – его кофе был необычайно вкусным, но он не подал виду, эта девчонка и так наглеет на глазах.
– Сотрудники? А у вас есть друг или любимая женщина? Кто-нибудь, кто любит вас не за деньги и блага, а просто так, от души?
– Есть конечно, – он судорожно перебирал имена любовниц и товарищей по вечеринкам, партнеров по бизнесу. Нет, все замешано на деньгах. Но проиграть ей не хотелось, лучше мерзкая ложь. – Вот, например, Наташа.
– Фу, еще и врун! – Тая сморщилась и встала со стула. – Если бы хоть одно живое существо вас любило, вы бы никогда не поступили так со мной, – она пошла в сторону своей комнаты, оставив свой кофе недопитым.
– Эй, сядь на место! Я не договорил!
– А вы меня побейте и притащите назад. Как раз в вашем стиле, – она и сама не знала, как набралась столько смелости. Может, потому, что все самое страшное уже случилось, может, потому, что она знала, что ему стыдно.