— Общественный фонд «Россия для русских» требует референдума: «Россия для русских! Остальные — вон!» За каждый голос ненависти фонд дарит вам футболку! Наденьте их, потому что вы с нами!
Спрыгнув со стула, Демидыч прошелся между столами, раздал каждому посетителю листочек плотной (чтобы не размокла от пролитого пива) бумаги и ручку. Потом развернул во всей красе перед скинами футболку: по спине шла кровавая надпись «Ненавижу!!!». Как и предлагал Щербак, надпись была одноразовая: до первой стирки.
— Выкрикните ненависти слова! И станет Белой наша Москва!
Он популярно объяснил, что нужно написать, и скины, подзуживая друг друга, взялись за ручки. Самые резвые представили свои творения меньше чем через минуту. Наиболее выдающиеся Демидыч зачитывал:
— «Ненавижу черных, потому что они все гомики!»
«Ненавижу, и все!»
«Ненавижу, потому что имею законное право!»
Это еще больше раззадорило публику. А Демидыч, выкрикивая свои присказки, раздавал футболки.
— Если ты лихой боец! Черной сволочи — конец!
Его присказки не все выходили складными, но никого это, похоже, не смущало.
— Кто ненавидит больше всех, тот получит главный приз! Полное собрание сочинений Адольфа Гитлера: «Майн Кампф», речи, статьи, дневники, интимные откровения Евы Браун! — взывал Демидыч.
Вышибалы помогали поддерживать порядок и, ухмыляясь, строили скинов в очередь. Что, собственно, и нужно было Демидычу. Камера, закрепленная у него на шапке, фиксировала лица подходивших, а листочки он складывал аккуратно один на другой по мере поступления.
Главный приз получил худощавый парень за высказывание «Ненавижу до исступления. Ненавижу, потому что не могу не ненавидеть!» К сожалению, книгу не удалось достать одноразовую — сыщики выбрали просто самый нечитаемый вариант: папиросная бумага, мельчайший шрифт.
В акции приняли участие все без исключения присутствовавшие в баре. Футболки пришлись по вкусу, и Демидыча пригласили заходить еще.
Однако он бы предпочел, чтобы анонимщик оказался все-таки одним из «обработанных» сегодня. Еще раз приходить в бар Демидыч не собирался.
Сыщики
20 ноября
— Анонимку писал Боголюбов Алексей Всеволодович. — Макс раздал коллегам распечатанные с видеопленки фотографии худощавого болезненного вида юноши с тонким римским носом и пухлыми чувственными губами. Ему бы волосы до плеч, был бы похож на поэта-лирика, но и с лысой башкой вид у парня был довольно интеллигентный. — 1985 года рождения, учащийся экономического колледжа, любитель потрепаться в скиновских форумах о пользе борьбы за права белых. Прошу любить и жаловать. Домашний адрес на обороте снимков.
— Точно, он? — допытывался Сева. Севе лицо парня не показалось знакомым, Боголюбов, Севе, во всяком случае, в «Белом кресте» в глаза не бросался.
— Сомневающиеся могут сами убедиться, — буркнул Макс. — В анонимке и фразе «Ненавижу до исступления. Ненавижу, потому что не могу не ненавидеть!» как минимум буквы «ж», «у», «д», «я» написаны идентично. Наклон, нажим, хвостики и закорючки — все совпадает…
У Щербака в кармане заверещал мобильный. Макс недовольно на него покосился и замолчал. Николай ответил на звонок.
— Ты, что ли, сто баксов предлагал? — раздался в трубке явно детский мальчишеский голос.
Николай рванул рукой за воображаемую ручку паровозного гудка и выдохнул:
— Йес!
Теперь уже не только Макс, все таращились на Щербака, а он счастливо скалился.
— А че по-английски? — спросил пацан.
— Комикс или Руслан? — поинтересовался Николай.
— А бабки?
— Будут бабки.
— Считай, и то и другое. На две сотни тянет…
— Договоримся.
— Где?
— Сам предлагай.
— На Курском в подземном переходе, возле выхода из метро.
— Заметано. Когда?
— Через час, идет?
— Идет.
— Бабки не забудь.
— Не забуду.
— Ну? — одновременно воскликнули Денис и Сева, когда Николай закончил разговор.
— Вроде есть. — Он постучал по столу и трижды сплюнул через левое плечо. — Через час на Курском.
— Езжай, — сказал Денис. — И все время будь на связи, если что, подключусь. Сева, падай на хвост Боголюбову. С этой минуты глаз с него не спускать, искать подход.
— Но зачем? — не понял Сева. — Мальчишка ведь уже нашелся.