Робби опустил голову, и мне показалось, что он уже смирился со своей судьбой.
- Нам не нужно забирать моё дело из кабинета, надо только взглянуть в него, - сказал он, посмотрел на меня и попытался улыбнуться. - Поговори с Алисой, попроси её помочь. Я мог и сам её попросить, но почему-то она приходит к тебе по ночам.
Робби поднял голову на верх, и стал смотреть на белые облака, которые не спеша проплывали над нами. Мы ещё долго сидели молча и смотрели на небо.
- Ты бывал в Париже?
Я посмотрел на Робби, его глаза блестели, а уголки губ были приподняты. Солнце приятно грело кожу, и его рыжие волосы словно светились.
- Нет, мне ещё не доводилось там побывать, - ответил я и снова стал смотреть на небо. – Я думал, что мы поедем туда этим летом, и я сделаю предложение своей девушке, но…
Я замолчал, прикурил сигарету и глубоко затянулся.
- Это самый подходящий город для того чтобы сделать девушке предложение.
Не знаю зачем я сказал про предложение, само вырвалось, и стоило моим губам это произнесите, как невидимый груз снова лёг на мои плечи и стал довить к земле.
- Если у нас всё получится, то уже через пару недель, я буду прогуливаться по елисейским полям, мимо триумфальной арки и полной грудью вдыхать опьяняющий воздух этого города. Я буду гулять часами. Пройдусь по всем узеньким улицам в центре, буду рассматривать каждое здание, а когда устану, найду кафешку, сяду за столик на улице, и буду пить самый вкусный в мире кофе, и есть самый вкусный в мире круассан.
Мы улыбнулись.
- А летом, ты возьмёшь свою девушку, и приедешь ко мне в гости. Я устрою для вас самую романтичную экскурсию по вечернему Парижу. А когда вечер будет подходить к концу, я оставлю вас, и ты сможешь сделать своей девушки предложение. Уверен, она будет на седьмом небе от счастья. А потом мы возьмём шампанское, и будем праздновать до самого утра.
23
К вечеру то, что некоторые называют эмоциональными качелями, совсем не оставили мне сил, и я понял, что воспоминания по тихонько сводят меня с ума. К концу дня я чувствовал себя как выжатый и выкинутый в урну лимон. Тяжело держать себя в руках, когда в твоей голове, каждую минуту всё меняется. Сейчас ты весёлый и смеёшься, потом на глазах наворачиваются слёзы, потом ты готов убить кого-то, кто посмотрел на тебя или случайно задел, а после хочешь убить себя, вспоминая слова отца, которые он повторял с тех самых пор как ты только начал ходить, мужчины не плачут, говорил он строго, и вот ты снова смеёшься, вспоминая какую-то ерунду.
Сейчас я понимаю, что у меня проблемы. Возможно, я действительно псих и моё место здесь. Наверное, это сидело где-то глубоко во мне, за долго до встречи с ней, и просто ждало подходящего момента, чтобы вырваться наружу, а она стала идеальным катализатором, который запустил эту реакцию в моей голове.
Почему ещё нет той таблетки, выпив которую ты мог бы всё забыть, и начать жизнь с чистого листа. Как бы было здорово, проснутся утром, вдохнуть полной грудью, улыбнуться новому дню, совсем позабыв о ней.
Зачем я только присел рядом с Робби? Порой мне лучше быть на едине с собой, и не слушать рассказы про Париж. А ведь этот день так хорошо начинался, даже эта стерва, старшая сестра, не смогла испортить мне настроение, и психиатр со своими вопросами про моё отношение с отцом и братом.
Я улыбался и, казалось, солнце сегодня светит ярче обычного. С самого утра я думал только об Алисе, и о той нежности, которую она дарила мне ночью. Я чувствовал в воздухе её дурманивший запах, я продолжал чувствовать тепло от её объятий на своей коже. Я всё ещё чувствовал вкус её поцелуя на своих губах, и от этого мне хотелось улыбаться.
Всё было прекрасно, пока я не сел к Робби и он не напомнил про самый романтичный город на свете, и мои мозг тут же стал играть со мной в эти жестокие игры, а я уже почти поверил, что потихоньку стал забывать.
Мне удалось уйти в свою комнату немного раньше. Похоже всем было наплевать чем я занимаюсь, сестра дала мне мои таблетки, санитар посмотрел, как я засунул их в рот, и пока я не бьюсь головой об стену, значит со мной всё в порядке. Стоило им только отвернуться, я выплюнул таблетки в кулак, спрятал их в карман и вышел в открытую дверь.
Я больше не мог себя сдерживать, это вырывалось наружу, и стоило мне оказаться в своей комнате, я упал на кровать, укрыл лицо подушкой и громко рассмеялся, а из глаз ручьями потекли слёзы. Воспоминания унесли меня обратно, в те дождливые осенние дни, и я ничего не мог с этим поделать.