Мара возвратилась в Уайтчепел. На фабрике было пусто. Она пошла в квартиру Натаниэля. Вошла без стука. В спальне звучали голоса. Натаниэль упаковывал вещи, а Майкл маятником ходил по комнате. Мистер Финч спокойно стоял в стороне, Билли плакал. В суматохе Мару никто не заметил.
– Натаниэль, почему ты должен уезжать? – спросил Билли, глядя на Чейза. – Это несправедливо!
Натаниэль положил в чемодан набор для бритья:
– Я должен уехать, Билли. Сожалею, но ничего поделать с этим не могу.
– Ты можешь остаться здесь и продолжать борьбу, – сказал Майкл.
– Не могу, – ответил Натаниэль, укладывая рубашки в чемодан.
Майкл повернулся к адвокату и спросил:
– Разве вы не можете убедить его?
Мистер Финч прислонился плечом к стене, скрестив руки на груди.
– Боюсь, что нет, – покачал он головой. Инженер презрительно фыркнул:
– Это просто смешно. Я могу дать деньги на оплату кредита?
Натаниэль уложил в угол чемодана носки.
– Это не имеет значения, – ответил он.
– Почему же, если банк требует срочного погашения кредита? Послушайте, кузен жены моего дяди Хирама, Джекоб, хорошо знает Соломона Лейбовица. Так тот готов дать деньги. Я уверен в этом.
– Зачем все это, – хлопнул ящиком платяного шкафа Натаниэль, – если я так рискую?
– Это не твоя ошибка, все это устроил Эйдриан. Соломон не упустил бы случая отомстить ему за то, что он увольняет евреев. Я уверен в этом.
– Я же сказал, что все это не имеет значения, – ответил Натаниэль, сваливая в чемодан кипу одежды. – Я не могу бороться с ним вечно. И не хочу, чтобы все это испытала на себе Мара. Это слишком опасно.
– Но…
– Нет, – решительно сказал Натаниэль, захлопывая чемодан и отодвигая его в сторону. Затем он открыл другой чемодан и начал наполнять его мелкими вещами. – Я не могу рисковать будущим Мары.
Мара тихонько кашлянула. Все трое повернули головы.
– А вы не хотите узнать, что думаю об этом я? – спросила она.
Билли спрыгнул с кровати, подбежал к ней и обнял.
– Натаниэль говорит, что уезжает и никогда не вернется.
Мара погладила мальчика по голове, не отводя пристального взгляда от Натаниэля.
– Я знаю. Но он никуда не поедет.
Майкл перестал ходить из угла в угол. Мистер Финч уже стоял посреди комнаты. Натаниэль перестал упаковывать чемодан.
Мара смотрела на Натаниэля, упрямо выпятив подбородок. Чейз угрюмо поглядел на нее. На мгновение встретившись с ней взглядом, он молча повернулся и начал укладывать в чемодан пачку шейных платков и галстуков.
Мара повернулась к Майклу:
– Сходите с мистером Финчем, купите Билли мороженого. Я хочу поговорить с Натаниэлем с глазу на глаз.
Двое мужчин и недовольный Билли вышли из комнаты. Мара направилась к Натаниэлю.
– Я смотрю, ты собираешь вещи, – начала она. – Рассчитывал, что прощального письма будет достаточно?
Натаниэль продолжал складывать вещи в чемодан, не глядя на Мару.
– Я не уехал бы, не сказав «Прощай».
– Зачем ты это делаешь?
Этот вопрос Мара задала настолько тихо, что Чейз едва расслышал его. Он перестал укладывать чемодан и опустил взгляд на рубашку в руках.
– Ты знаешь зачем, – ответил он. – Мистер Финч сказал, что ты все знаешь.
– Он рассказал. Теперь я хочу все это услышать от тебя. Так скажи: зачем?
– Я надеялся, что если мы поспеем к Рождеству, то Эйдриан отступит, но оказался не прав. Он был намерен уничтожить нашу компанию. Тогда бы ты потеряла все. Я не мог этого допустить.
– Но Майкл обещал найти ростовщика.
– Это не выход, – сказал Натаниэль, продолжая укладывать рубашки.
Сбросив рубашку в чемодан, он повернулся к Маре.
– Если я не остановлюсь, это все не прекратится. Ты это поняла раньше меня. Эйдриан не успокоится, пока не разорит нас. А так рисковать буду только я. Ты останешься в безопасности. Я позаботился об этом.
– Как это благородно с твоей стороны.
Сарказм в голосе Мары застал Натаниэля врасплох. Он поднял голову и встретился со взглядом ее искрящихся гневом холодных серых глаз.
– Стало слишком горячо, пришло время переезжать?
Голос Мары дрожал. Чейз слышал в нем боль и гнев.
– Совсем не то! – возразил Натаниэль.
– Да? – саркастически протянула Мара и почти вплотную шагнула к Натаниэлю. Подняв подбородок, она посмотрела ему в лицо и продолжила: – Ты приехал в Лондон с мечтой, заставил меня поверить в нее. Заставил всех нас поверить. А теперь собираешься развернуться и уехать за океан?
– Но не ты ли просила меня все бросить? – спросил Натаниэль.
– Это была моя ошибка! Я позволила своему страху управлять мной. И хотела, чтобы мои страхи влияли и на тебя.
Натаниэль отрицательно покачал головой. Мара взяла его подбородок, словно хотела остановить слово «нет», готовое вот-вот слететь с языка Чейза.
– Вспомни, что ты сам говорил мне. Ты говорил, что нельзя провести всю свою жизнь в страхе. Говорил, что надо дотянуться, схватить и удержать. Я держу, и хотела бы, чтобы ты держал тоже. Если ты будешь еще говорить об отъезде, я спущу тебя с лестницы. Мы должны закончить заказ, и у нас не так много времени. Уже в пятницу поезда должны быть в магазинах.
– Мы не можем сделать этого. Ты разве не слышала? Я продал Эйдриану патент на поезд в обмен на передаточный вексель на сумму семь тысяч фунтов. Мы успешно выплачиваем ссуду.
– Хорошо… – Мара переминалась с ноги на ногу, шаловливо опустив взгляд. – Но если допустить то, что ты не продавал поезд?
– Что ты имеешь в виду?
Мара подняла взгляд и откашлялась:
– Я… хм… немного подкорректировала ход событий.
– Что ты сделала? – потребовал объяснений Натаниэль. Мара все рассказала.
– Не могу поверить… – проговорил Натаниэль. – Да ты с ума сошла!
– Наверное. Любовь сводит человека с ума.
Натаниэль не понял, признается ли она в любви или использует против него его же слова. Сложив руки на груди, он пристально смотрел на Мару.
– Все равно это ничего не меняет, – наконец сказал он.
– Очень даже меняет. Мы поставляем игрушки в магазины. Затем идем к Соломону Лейбовицу и берем у него необходимую сумму, чтобы заплатить «Джослин бразерс». Когда приходят деньги от реализации поездов, мы повторно вкладываем их в дело и так далее.
– А что потом? – спросил Натаниэль, сжимая ладони Мары. – Допустим, мы найдем деньги, чтобы возвратить ссуду. В конце концов Эйдриан разорит нас, и мы оба потеряем все. И ты, и я.
– Мы начнем снова, – ответила Мара, переплетая свои пальцы с его. – Вместе.
Мара почувствовала, как напряглась рука Натаниэля. Он сделал шаг назад.
– Эйдриан обанкротит нас снова, – сказал Чейз. – И какое будущее я смогу тогда предложить тебе? Чем тогда твоя жизнь будет отличаться от жизни с Джеймсом? Я люблю тебя. Но чего будет стоить моя любовь, если в конечном итоге мне будет решительно нечего тебе предложить?
Мара подняла на Натаниэля взгляд, задаваясь вопросом, как заставить его понять, что без него у нее не будет будущего.
– Снова слова, Натаниэль. За что ты любишь меня? Что во мне есть такого, что ты готов пожертвовать ради меня всеми своими мечтами?
Натаниэль озадаченно взъерошил волосы.
– И что я должен ответить на подобный вопрос? Какого ты ждешь ответа?
– Ну скажи, что я мила, что я твой идеал красоты.
– Дело не только в этом, – с досадой ответил Натаниэль. – Все намного серьезнее. – Он говорил медленно, словно с трудом формулировал мысль.
– Что же тогда? Мое горячее сердце? Прежде, до тебя, оно было холодным и ожесточенным. Я бы сказала, сердце, не обласканное любовью.
– Нет, не то, – покачал головой Натаниэль. – Не мой случай.
– Может быть, моя смелость? – давя смех, спросила Мара. – Но вспомни, что я четыре года скрывалась от мира.
– И тем не менее ты не лишена смелости. Можно сказать, что ты отчаянно храбрая женщина.
– А я себя не чувствую смелой. Например, меня пугает ужасная перспектива провести остаток своей жизни без тебя.