Когда они с мужем подсчитали выручку, то пришли к выводу, что полученных денег хватит на расходы, связанные с постройкой хлева, да кое-что еще останется. Правда, едоков прибавилось, к тому же все это были молодцы хоть куда. Хозяйка порой озабоченно поглядывала на миски с кашей и особенно с мясом, которые быстро пустели, однако сказать ничего не решалась — этак можно с самого начала испортить отношения с новыми работниками. Хутору нужно создать добрую славу, чтобы впоследствии легче было находить работников.
Расчет этот был верен. Очень скоро в округе распространился слух, что на хуторе Соо работы много, трудятся там все, как лошади, но платят хозяева прилично и, главное, кормят сытно. Только Сассь Кару был иного мнения. Он считал, что хоть здесь и кормят досыта, но с работника семь шкур дерут, во всяком случае, шкур дерут куда больше, чем позволяет кормежка. Лээна Кару набросилась на сына: дескать, в кои веки получил твердую работу и возможность жить по-человечески, к тому же и делу тебя учат, а ты все недоволен…
Мельничиха сдержала свое слово и поговорила с писарем. Писарь частенько проходил мимо их дома, и увидеть его не составляло труда. Вот и сегодня он шел как раз в тот момент, когда хозяйка направилась из хлева с бидонами на кухню. Писарь завел разговор о хорошей погоде, упомянул как бы невзначай, что отправил на мельницу зерно, которое обещал хозяину Терра из деревни Мягеде, тот заедет за ним через день.
Мельничиха решила, что теперь самое время сказать писарю о просьбе хозяина хутора Соо. Писарь для виду поломался: кормовая мука самой мызе нужна, винокуренный завод стоит, барды для скота нет, вот и требуется больше кормовой муки. Лийна поинтересовалась, почему завод так рано остановили, ведь он только недавно начал работать.
— Ну да, начал недавно, да картофеля мало и зерна не хватает, — ответил писарь. — Вывесили объявления, что мыза скупает картофель для перегонки на спирт. У крестьян урожай картофеля неплохой, поэтому можно ожидать, что с нового года винокуренный завод опять заработает, и тогда, конечно, будет барда, муки потребуется меньше.
Поговорили и о том, скоаько писарь просит за свой товар, и Лийна пообещала передать цену Кости. На вопрос, сколько тому нужно муки, Лкйна отвечала, что точно сказать не может, но знает, что мука будет нужна постоянно. Писарь дал согласие. Когда они обо всем договорились, он пошел своей дорогой, хозяйка же решила сходить на хутор Соо к сестре. Накинув полушубок, она зашагала в сторону хутора.
Учитель Яян Лейман и другие
Дорога вела мимо дома, где жил учитель. Крыша посередине провалилась и держалась только по краям. Лийна бывала в этом доме, когда провожала детей. Выглядел он убого. В одной комнате занимались дети, отсюда дверь вела прямо в комнату, где жил учитель. Рядом была кухня, большая, полутемная, с большой печью, на которой грели воду и корм для скота (учитель держал свою лошадь, корову и телку). Тут же был умывальник для учеников.
Лийна смахнула снег с ботинок и вошла. Учителя она застала дома. Это был крупный, сильный человек, в самой поре — лет тридцати с небольшим. Будучи холостяком, он привык к несколько беспорядочному образу жизни, что сказывалось и на его внешности. Летом и зимой ходил с расстегнутым воротом.
С мельником и мельничихой у Леймана были хорошие отношения, он нередко заглядывал к ним. Его приветливо встречали, угощали кофе. Хозяйке это было особенно по душе, так как она хотела, чтобы ее сыновья после учебы у Леймана попали в городскую школу, а затем и в гимназию. Муж был против гимназии. Я помню эти споры. Отец уверял, что из гимназии выходят одни конокрады, а он у себя в доме таких не потерпит и сыновьям не разрешит в гимназии учиться. Все равно дать детям полное образование у него средств не хватит. Но мать мечтала видеть нас гимназистами и искала поддержку у учителя.