— Лекарство, лекарство. Я не… врал насчёт этого.
— Так ты признаёшь, что врал нам, — выплюнул Артмаэль, презрительно скривившись. — И насчёт чего же?
На этот раз я не могу его винить в том, как он ведёт себя с мальчиком, который сжимается ещё сильнее. Меня саму разрывает между жалостью и негодованием. Кажется, ему совестно. Не верю, что он хотел обманывать нас всё это время. Или просто не хочу верить.
— Это лекарство не для моей сестры, — тихо-тихо бормочет он.
Прищуриваюсь. А какая разница, для кого оно? Зачем лгать о таком пустяке?
— А для кого же тогда?
— Я не могу…
— Поверь мне, головастик, — закипает Артмаэль, — если ты не скажешь нам, для кого оно, то тебе понадобится ещё одно лекарство. Если оторванные руки, конечно, можно вылечить. Так что говори, и лучше тебе постараться убедить меня, что у тебя была веская причина лгать нам всё это время.
Мальчик смотрит на меня умоляюще, словно ожидая, что я буду снисходительнее, чем наш спутник. Но я ничего не говорю, только смотрю и жду. Мне важно знать, кому мы помогаем. И ещё важнее, почему мальчик, которому мы решили помочь просто так и которому безоговорочно доверяли, водил нас за нос весь этот месяц.
Мне нелегко даётся сохранять спокойствие и беспристрастность. Это же Хасан. Он не мог всё это время притворяться. У него не может быть дурного умысла.
В итоге, осознав, что мы злимся и отступать не намерены, он сдаётся.
— Вначале я не знал, можно ли вам доверять, — бормочет он виновато. — Вы не были… такими уж добрыми и бескорыстными, — он искоса смотрит на Артмаэля. — Ты, со своим самомнением и жаждой славы, обязательно бы всё испортил, — переводит обиженный взгляд на меня. — А ты бежала от кого-то, как преступница, и сама что-то скрывала. Я не знал, захочешь ли ты воспользоваться как-то новой информацией…
Ладно, пока всё звучит логично. Информация бывает чрезвычайно ценным товаром. И, похоже, что то, что он скрывает, как раз таковым и является. Артмаэль тоже не спорит, потому что если бы речь шла о спасении какой-то значимой персоны, он бы обязательно раструбил об этом на всю страну.
— А дальше? — продолжаю давить, когда молчание затягивается.
— Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете, — жалобно просит он.
— Обещаю, что никак не использую эту информацию.
— Значит ли это, что я не прославлюсь после этого подвига?
— Артмаэль, я серьёзно! — дуется мальчик.
— По крайней мере, я надеюсь, что твоя сестра подыграет и расскажет всем о моём подвиге, — когда мы с Хасаном прожигаем его взглядами, он фыркает. — Да обещаю, обещаю! Большое дело…
Но для Хасана это явно большое дело, раз он так нервничает.
— Постепенно я начал вам доверять… но я уже не знал, как выпутаться из собственного вранья. Я думал, что никому от этого вреда не будет, да и не придётся нарушать слово, которое я дал… Простите, — он вздыхает, пожимая плечами. — Моя сестра правда волшебница. Настоящая, а не как я… Она… работает во дворце Дионы. Служит принцессе Иви. Это… она на самом деле больна.
Принцесса Иви Дионская. Имя кажется мне знакомым. Пытаюсь вспомнить, когда я его слышала. Это было буквально недавно, но в связи с чем? Где? И от кого?
Вздрагиваю, внезапно вспомнив, и разворачиваюсь к Артмаэлю, приоткрывшему рот от удивления.
— Иви Дионская… Разве это не её обещал тебе в жёны отец, если ты добровольно откажешься от короны?
Артмаэль медленно кивает.
— Вот почему я не мог рассказать об этом ни вам, ни кому бы то ни было ещё. Артмаэль же принц, в конце концов… Никто не должен знать о том, в каком тяжёлом состоянии находится принцесса и что её родители пытаются… поскорее заключить выгодный брак. Их положение сейчас стало очень… шатким. У них нет других наследников, поэтому им важно выдать дочь замуж, а для этого никто не должен знать о её болезни.
— Иви Дионская умирает?
— Я так не думаю, но да, она серьёзно больна… Не встаёт с кровати… и вообще не просыпается. Словно погрузилась в глубокий сон, лишь иногда бредит из-за лихорадки. Скорее всего, ей отравили, но… она всё никак не поправляется. Моя сестра делает всё возможное, чтобы принцессе не стало хуже, но ей нужно настоящее лекарство. И за этим мы… здесь. Им нужен был кто-то, кому можно доверять, кто не проболтается и отправится на поиски лично.
В его словах есть смысл. Как минимум, их молчание сработало с Сильфосом. Если бы Артмаэль не сбежал из замка на подвиги, возможно, он уже был бы женат на ней. Хотя… как они собирались выдать её замуж? Как можно скрыть её состояние во время свадьбы или обеспечить продолжение рода, если она даже в себя не приходит?