Я зажмуриваюсь.
— Это неправда… — бормочу ей на ухо, возможно, чтобы только она услышала. Чтобы только она знала, что на самом деле я верю в это. Чтобы только она услышала мольбу в моём голосе.
— Мне очень жаль, принц Артмаэль, — произносит магистр.
Я прижимаюсь к Линн. Мир, должно быть, сошёл с ума. Наверное, я всё ещё сплю. Яд ещё не вышел до конца, и у меня галлюцинации. Ночные кошмары. Я кладу голову на плечо Линн.
Точно. Надо придерживаться этой мысли.
— Но он ведь ещё не умер, верно? Мы ещё можем что-то сделать. Можем… как-то предотвратить это, — не уверен, к кому обращается Линн: к магистру или ко мне. — Что нам нужно сделать? Мы ведь можем его спасти. Будущее изменчиво… Наверняка, его можно поменять.
— А какой толк в предсказывании событий, которые могут измениться? — просто отвечает женщина. С жестокостью необдуманных слов. — Но кое в чём ты права. Да, это ещё не произошло, и я не могу сказать, когда это случится: время — крайне расплывчатый фактор. Возможно, пройдёт неделя или около того. Но точно не больше луны.
Так в этом сила волшебников? Не в магии и не в предсказании будущего. Не в разговорах с духами и не призыве Стихий. Я говорю об их власти над людьми. Они могут изменить нас. Могут управлять нами. Дать нам надежду или забрать её по одной лишь прихоти.
Поднимаю взгляд.
— Значит, возможно…
— Возможно, ты успеешь с ним попрощаться, да, — договаривает она, словно читает мои мысли.
Я ловлю взгляд Линн. Её глаза блестят; кажется, она вот-вот заплачет. Из-за моего отца? Из-за меня? Я хочу сказать ей, что ей не стоит плакать, но слова не выходят. Видимо, на этом всё. Мы зашли так далеко, но на этом наш путь заканчивается. Моё сердце сжимается. Я этого не хочу.
Но мой король умирает, а мне нужно многое ему сказать. Я должен попросить у него прощения за то, что сбежал. Я должен сказать ему, как сильно его люблю.
Должен попрощаться, потому что не сделал этого, покидая дворец.
Теперь я понимаю, насколько глупым и избалованным я был. Если бы я не ушёл… Если бы согласился с той ролью, которую он мне отвёл…
Тогда бы я не познакомился с Линн. И не узнал бы о себе то, о чём даже не подозревал раньше.
— Мы должны отправляться, — произносит Линн, глотая слёзы. — Немедленно. Ты должен увидеть своего отца. Мы должны успеть, по крайней мере, ради этого.
— Я должен успеть, — поправляю её, не раздумывая. — Я поеду один. И сейчас же.
— Я не отпущу тебя одного. Я поеду с тобой.
Набираю воздух в лёгкие. Обхватываю руками её лицо. Это, возможно, самое сложное решение в моей жизни. Самое грустное. Самое болезненное.
Самое правильное.
— Ты должна поехать с Хасаном в Диону. Ты не можешь… бросить его одного. Он потеряется или ещё что хожу. Я хотя бы могу себя защитить, да и в одиночку мне можно будет меньше останавливаться на передышки. Буду ехать так быстро, как только смогу.
— Нет! Это же твой отец! Я хочу быть рядом с тобой! Поддержать тебя! — её приводит в ужас сама мысль отпустить меня, но она должна будет смириться с этим. — Ты не можешь просить меня остаться здесь, Артмаэль, когда тебе больше всего нужна помощь. И тебя только что пытались убить? А если они попытаются снова? И у них получится?
Тогда останется только один наследник, и Жак, считай, победил. А если он как-то связан со смертью моего отца? Мы оба оказываемся на пороге смерти примерно в одно время — это слишком уж большое совпадение.
— Никто мне ничего не сделает, — говорю ей, понизив голос, и решаю не делиться своими подозрениями. Внимательно смотрю ей в глаза. — Я поклялся тебе, чтобы выживу, помнишь? Ты совсем не веришь моему слову? — обдумываю секунду и принимаю решение. — Мы поедем вместе до Сиенны, а там разделимся: вы отправитесь лечить Иви Дионскую, а я вернусь в Сильфос. Если захочешь прийти после того, как это закончится… то я буду ждать.
Я не шучу. Я буду ждать её столько, сколько потребуется.
— Но…
Я затыкаю её поцелуем. Мне не нужны слова. Я не могу выразить всё, что в этот самый момент происходит у меня в голове и в сердце, поэтому надеюсь, что этого окажется достаточно. Я прерываю поцелуй, но не отстраняюсь от её губ.
Они на вкус как преждевременное прощание.
— Обещаю не делать глупостей.
Она ничего не говорит. Дрожит всем телом и сжимает меня в объятьях. Понимает, что я прав: Хасан — ещё ребёнок, что бы он сам ни говорил, и ему нужно сопровождение. Путь до Дионы как никак полон опасностей. Как только они доставят зелье, она сможет приехать в Сильфос.