Он здесь.
Нет.
Нет.
Нет.
Только не он.
Он касается моей щеки своей лапой — жёстче, чем я помню. Грубее. Ужаснее. Я парализована, не могу даже отпрянуть. Могу только смотреть на него. И страх сковывает меня сильнее, чем верёвки, которыми я привязана к койке.
Нет, пожалуйста, только не это…
Но его улыбка подсказывает мне, что всё происходит на самом деле.
— С возвращением, цветочек.
НЕТ!
Вырываюсь из оцепенения. Оглядываюсь по сторонам, ужас переплетается с тревогой. Где я? Комната освещена только парой свечей, отбрасывающих тени на немногочисленные предметы и довольную улыбку моего похитителя. Даже звёзд нет в свидетелях, потому как единственное окно покрыто пылью и грязью.
Мой кинжал. Где мой кинжал? Почему я без одежды? Нет, об этом лучше не думать. Я прекрасно знаю, почему на мне нет одежды. Зажмуриваюсь, стараясь переключить внимание. Мышцы во всём теле ноют. Что он уже успел со мной сделать? Нет. Он не стал бы трогать меня, пока я без сознания.
Я почему-то уверена в этом.
Пульс учащается. Голова кружится. Я задыхаюсь.
Только не снова.
Нет, теперь нет.
Пальцы, которые я прекрасно помню, держат моё лицо. Я стискиваю зубы. Он даже противнее, чем я помню: эта ухмылочка, блеск в глазах…
Его прикосновения кажутся ещё более грубыми теперь, когда я знаю, что такое нежность.
— Не трогай меня… — отрывисто выдавливаю я, пытаясь успокоиться. Всё хорошо. Всё хорошо. Я могу выбраться отсюда. Ещё раз сбежать от него. Снова скрыться. Всё хорошо.
Всё.
Просто.
Замечательно.
Вот только ни фига.
— Ох, цветочек, — он сжимает мои щёки. Только бы не заплакать. — Не так я представлял себе нашу встречу…
Единственная встреча, которой он заслуживает, это с моим клинком в его груди. Только чтобы на этот раз он сдох наверняка.
— Отпусти меня, Кенан. Сейчас же, или…
— Или что, мой маленький цветочек? — смеётся он. У него отвратительный смех. Худший звук, который я когда-либо слышала. Хуже рёва мантикоры. Хуже шёпота гулов. Хуже плача потерянных детей. — Пришлёшь за мной своего принца на белом коне? Так не утруждайся. Я лично позабочусь о том, чтобы он приехал спасать свою прекрасную даму… Этот Артмаэль.
Резко втягиваю воздух — так, что болят рёбра, словно не могут выдержать такой нагрузки. Вокруг стало ещё холоднее, словно до этого ощущение было чем-то далёким. Замираю.
— Оставь его в покое, — требую я, почти беззвучно. Зачем втягивать в это Артмаэля? Зачем он Кенану? Что произошло? Это из-за того письма? Он хочет отомстить? Это всё моя вина? Не понимаю. Я не могу допустить, чтобы он пострадал. Пусть делает со мной, что хочет, пусть ломает до конца, лишь бы не трогал его. Лишь бы оставил его в покое. Забыл о существовании Артмаэля. — Не смей к нему приближаться. Он же принц. Твой… твой будущий король.
Не знаю, так ли оно на самом деле, потому что не знаю, что там решено с короной. Но это сейчас неважно. Главное, чтобы Кенан побоялся вредить Артмаэлю.
Но он снова смеётся. Не хочу его слышать. Я уже почти забыла этот звук. Резкий, хриплый, жуткий кошмарный. Как гвозди, царапающие по стеклу. Как ядовитые змеи, шипящие в траве и приготовившиеся укусить.
Скорей бы он заткнулся.
Его пальцы ещё сильнее сдавливают моё лицо, хоть я и пытаюсь вырваться. Запястья горят от трения жёстких верёвок о кожу. Дёргаясь, я сама делаю больно. Но мне плевать. Что угодно, лишь бы он оказался как можно дальше.
Дальше.
От.
Меня.
— Я скучал по твоей строптивости, цветочек, — весело говорит он с улыбкой, которая преследует меня в кошмарах. Наклоняется ко мне. Я чувствую его дыхание. Оно тоже стало ещё более отталкивающим, чем я помню. Я уже успела позабыть всё это и как будто вновь показалась под властью Младенческого леса, вновь проживая сцены из прошлого. Вот только теперь это не воспоминания. Это происходит на самом деле. По-настоящему. — Должен признать, что ещё ни в одной из своих девочек не видел столько гордости, как у тебя… Меня всегда привлекала твоя непокорность, даже в постели…
Сжимаю зубы, когда его холодный палец скользит по моей щеке к шее. Царапает ногтем. Намеренно причиняет мне боль, наблюдая за моей реакцией, но я не даю ему такого удовольствия, даже когда он сжимает рукой моё горло. Открываю рот, пытаясь сделать вдох. Мне не хватает воздуха. Страх внутри меня усиливается. Кенан смеётся громче.
И как бы я ни хотела, но не могу сдержать дрожь.
— Помнишь, цветочек? Помнишь, как отдавалась мне? Помнишь, как я трахал тебя? Надеюсь, ты не обидишься на меня за то, что не стал дожидаться твоего пробуждения, чтобы повторить былое… Я безумно по тебе скучал. И даже немного ревновал: этот принц просто так получал то, за что мне приходилось столько лет платить… Несправедливо, согласись?