— Принц, который весь из себя такой защитник и отважный герой, явно волнующийся за своих спутников, непременно постоит на страже.
Я открываю рот, чтобы ответить. Она прикрывает глаза, или мне так кажется, потому что она откидывает голову к стволу. Но я готов поклясться, что мальчик-маг смотрит на меня.
— Остерегайся лесных духов, принц, — зевает. — Рассердишь их — и они придут за тобой.
Я привык прислушиваться к волшебникам, даже если они обычно действуют мне на нервы. Магия — штука опасная, далеко не многие могут с ней играть. И желательно подальше от городов, чтобы случайно их не разрушить. И, конечно, подальше от меня. У всех, кого я встречал, был этот жуткий, пронизывающий взгляд, словно они видят тебя насквозь, знают все твои секреты. Саму твою сущность.
Само собой, сейчас со мной этого не происходит. Он же просто… ребёнок. Да он же без посторонней помощи даже рубашку не наденет!
Но… есть в его словах пугающие нотки. Проходит несколько минут, и они, похоже, крепко засыпают. А я как будто весь на иголках. Кажется, листья странно зашелестели.
У тебя разыгралась фантазия, Артмаэль Трусливый. Даже лес и его духи должны уважать законного наследника земель, на которых они находятся. Даже если он пока не наследник. И, возможно, никогда им не станет вновь, если будет вздрагивать от качания веток на ветру.
Закутываюсь в плащ, внезапно замёрзнув, и оглядываюсь вокруг. Ничего подозрительного. И никого. Даже звери спят. Я сам себе всё это внушил. Решаю закрыть глаза, хоть мы и рискуем проспать нападение. Я слишком устал. Голова всё ещё немного болит. В любом случае я не обязан всю ночь стоять на ногах, это контрпродуктивно, если нам завтра предстоит весь день идти пешком. Я проснусь раньше этих двоих и приму невозмутимый вид, словно у меня нет таких же потребностей, как у простых смертных.
Новый шелест листьев. Хруст. Хруст? Выпрямляюсь, весь во внимании, берусь за рукоять меча. Там, среди деревьев, вроде бы горит огонёк вдалеке. Ещё какой-нибудь путешественник? Дровосек или охотник? Бесшумно поднимаюсь и оставляю своих спутников позади. По мере того, как я всё дальше отхожу от них, во мне возрастает уверенность, что этот самый огонёк не что иное, как свет факела. Я мог бы спросить у путника дорогу, а затем, когда маг и девчонка проснутся, я буду готов вести их дальше, заставив её хоть раз прикусить язык и признать свою неправоту. Путник, кажется, ускоряется. Я бросаюсь за ним.
— Стой! — кричу ему.
Мы бежим целую вечность. Усталость притупляет мои органы чувств. Все следы выглядят одинаково. Кусты мешаются по пути. Плащ цепляется за низкие ветки, отвлекая. Холод превращает моё дыхание в пар. Останавливаюсь. Впереди, всё также далеко от меня, застывает на месте и огонёк.
Не понял.
Среди шелеста слышится смех. Однако, подняв глаза вверх, я не вижу, чтобы ветки качались. Разворачиваюсь. Кругом сплошной лес. Всё одинаковое. Свет погас. Сумрак. Голова кружится. Обнажаю меч. Внезапно осознаю, что слышу смех своего братца-бастарда.
Что происходит? Он преследовал меня всё это время?
— Кто здесь? Покажись!
Мой приказ остаётся без внимания. Деревья как будто ещё ниже склоняются надо мной. Я сгибаюсь. Задыхаюсь. Холодно. Мне не по себе. Неприятное ощущение в животе не имеет ничего общего с голодом, а действие алкоголя выветрилось ещё в пути. Остался только жуткий страх и чувство, что я со всех сторон окружён врагами.
И все они смеются надо мной.
Внезапно лучшим местом в мире кажется то, где остались мои спутники. Я бы вернулся к ним, без колебаний, но тут же осознаю, что окончательно и бесповоротно потерялся в этом лесу.
ЛИНН
Кенан снова прижимает меня к кровати. Ловит мой подбородок. Его рот искривляется в омерзительной ухмылочке, язык облизывает губы.
Он всё ближе. Я сжимаюсь. Плачу.
А затем он начинает истекать кровью. Она льётся прямо из его рта, но он продолжает улыбаться. Продолжает смеяться. Его ухмылка хуже любых его слов. Его руки касаются меня везде. Его голос слышится отовсюду.
— Ты убийца, Линн. Убийца.
По бокам от него стоят принц и волшебник. Они с ужасом смотрят на меня и испуганно отшатываются. На их лицах написано отвращение.
Тело Кенана падает на меня. Всё такое же смеющееся.
— Убийца и шлюха. Никем больше ты уже не станешь.
У меня в руке оказывается кинжал. Я вновь вонзаю его в грудь этого урода, будь он проклят.