Я узнаю некоторые объекты, которые мы проходим из описаний Кедрика. Хотя я с трудом понимаю планировку их домов. У них нет точечных деревень, как у нас, каменные дома расположены ярусами, как наша столовая на Осолисе. Большие грязные дорожки проходят между зданиями и ярусами. Жилье становится намного лучше по мере того, как мы продвигаемся к центру.
Несмотря на то, что я считала бы это невозможным, холод становится ещё сильнее, как только мы приближаемся к третьему сектору. Ветер усиливается, пронизывая ледяным холодом мою одежду. Я пытаюсь придерживать вуаль снизу одной рукой, но это трудно во время скольжения по снежным завалам и обледенелым колеям.
В следующем жилом ярусе, который мы проходим, Малир подаёт сигнал, чтобы мы подождали, пока он зайдёт в здание со стороны переулка. Он выходит с шубой из мягкого ворсистого материала и накидывает на меня.
— Спасибо, — говорю я, закутавшись в тёплую шубу.
Я заправляю вуаль внутрь и освобождаю руку. На снегу трудно ловить баланс.
Малир кивает.
— Я помню, как трудно было акклиматизироваться в вашем мире.
Он возвращается в начало нашего шествия.
— Он дал тебе детскую шубу, — говорит Роман, почесывая своё длинное, худое лицо. — Полагаю, здесь ты будешь слишком маленькой для женской одежды.
— Не могу дождаться, когда увижу одну из ваших женщин. Вы все говорите о них как о великанах. Мне кажется, это не может быть правдой, — говорю я.
Аднан, идущий в конце шеренги, смеётся.
— Ты сама можешь рассказать нам. Ты уже прошла мимо многих из них.
Я удивлённо поворачиваю к нему голову. Я заметила детей, но все остальные были одного размера. Я предположила, что женщины находились внутри помещений в такую погоду.
Аднан смеётся.
— Знаешь, порой, хоть ты и носишь вуаль, я могу поклясться, что точно знаю, какое у тебя выражение лица.
Я пожимаю плечами, отворачиваясь при упоминании вуали. Впервые с тех пор, как мы покинули Осолис, она всплыла в разговоре. Теперь, когда я об этом подумала, странно, что они не попытались снять её. Я хмурюсь, пока мы продолжаем идти по тропинке. Может быть, они бы и попытались, если бы Блейн был главным. Я предполагаю, что они просто привыкли ко мне в ней, после времени, проведённого при дворе Солати. Они не хотели бы показаться неуважительными, на случай, если Король позволит мне жить.
Пристально осматривая проходящих Брум, я пытаюсь разглядеть женщин, но это сложно из-за бесформенности густых шуб и пушистых головных уборов, которые тут все носят. Я решаю, что более стройные Брумы, должно быть, женщины. Кедрик был серьёзен. У меня открылся рот. Эта женщина могла бы стать яростным противником, если бы захотела, хотя я знала, что здешние женщины не дерутся.
Вскоре вместо пятен то тут, то там, вся земля становится белой. Мы огибаем большой, покрытый снегом курган, и меня пугает странный кашляющий звук. Я выглядываю из-за Рона на поляну впереди.
— Что… — начинаю говорить я.
Перед нами мохнатые твари. Огромная группа. Я быстро считаю, их не менее тридцати. От них и исходит этот кашляющий звук. Рон направляется к стоящей впереди мохнатой твари и опускается на колени рядом с ней.
— Прекрати лаять, Лео, — требует он.
Тварь садится и перестаёт кашлять. Рон смотрит на людей, ожидающих у чего-то вроде повозки без колес, и они подходят к нему, широко улыбаясь.
— Что это такое? — говорю я, благоговение окрашивает мой голос.
— Собаки, — отвечает Роман.
Длинный ремень проходит от передней части повозки меж двух рядов собак. Каждая собака прицеплена к этому ремню. Малир подходит к группе.
— Король прислал собак. Он, должно быть, с нетерпением ждёт нашего прибытия, — говорит он, приближаясь к трём мужчинами.
Я тяжело сглатываю при напоминании о том, что мне грозит суд.
Остальные делегаты направляются к повозке и, после секундного колебания, я следую за ними, не сводя глаз с собак. Рон распределяет нас по трём повозкам, Малир подчиняется его мнению. Я прижимаюсь к углу одной из повозок, держась за борт здоровой рукой, другая рука в перевязи под шубой. Аднан, Томи и Роман присоединяются ко мне, теснясь в маленьком пространстве.
Надеюсь, что это не приведёт к тому, что я думаю. Рон забирается на заднюю стенку повозки, и она проседает под его весом.
— Пошли! — кричит он, и я задыхаюсь, когда собаки дёргаются и тянут.
Моё сердце подскакивает к горлу, когда повозка начинает двигаться вперёд. «Солис, помоги мне».