Я смотрю на Короля, который немного колеблется, прежде чем возобновляет своё медленное движение ко мне.
— Почему он предупредил других не говорить о твоей вуали? — размышляет он.
Его голос стал немного ровнее, он уже не так невнятно произносит слова.
Я не отвечаю. Это слишком личное, чтобы говорить об этом.
Я смотрю в сторону двери, раздумывая, стоит ли мне сейчас уйти. Я оглядываюсь назад, и король вдруг оказывается прямо передо мной. В испуге я отпрыгиваю назад.
— Он видел твоё лицо? — спрашивает он.
У него сладкое дыхание, очень сладкое.
— Нет, — вру я, пытаясь успокоить его.
Я опускаю взгляд на одну из его рук. Обе они вместе взятые практически могли бы вместить мою голову. В лучшем случае, я смогу уклониться от него, пока он так болен. Он всё ещё был в состоянии справиться с двумя моими стражниками, и у меня не было никаких реальных шансов против него с почти зажившим запястьем и негнущимся плечом.
Я оглядываюсь вокруг в поисках пути к побегу.
— Ты в ловушке, девочка, — мурлычет Король, подходя ближе. — И ты соврала мне. Я не люблю лжецов.
— Не называйте меня…
Он бросается вперёд на середине моей реплики и хватает меня за плечи. Моё дыхание становится поверхностным и учащённым.
— Я хочу видеть то, что видел он, — рычит Король.
Моё сердце заколотилось в груди, когда я поняла его намерение. Он тащит меня к стене рядом с камином и прижимает мои плечи к стене своим предплечьем поперёк моей груди, прежде чем я успеваю моргнуть. Мои глаза расширяются. Я беззащитна. Я хватаю его предплечье обеими руками, пытаясь оттолкнуть его, царапая его. Это не тревожит его. Я пинаю его ногами, но он прижимает своё тело к моему, сдерживая мои ноги. Я запрокидываю голову назад и ударяю его под подбородок.
Он ворчит, но не ослабляет хватку. Вместо этого другой рукой он срывает с меня вуаль. Я едва успеваю зажмурить глаза. Она снята, моя вуаль снята.
Король не говорит ничего, он не издает ни звука. Единственное движение — это движение моей груди под его предплечьем и звуки моих судорожных попыток дышать сквозь страх.
Я не смею открыть глаза.
В комнате царит полная тишина, если не считать периодического потрескивания огня. Я вздрагиваю, поворачиваю голову, когда он начинает касаться моего лица. Он проводит по моим скулам и подбородку, по лбу, вниз по челюсти, не обращая внимания на мои попытки оттолкнуть его, мотая головой из стороны в сторону.
— Открой глаза, — говорит он хриплым голосом.
Я никуда не денусь, пока он меня не отпустит. Я открываю глаза и смотрю на него. Он отшатывается от меня так быстро, что я чуть не падаю.
Я пытаюсь собрать мех с пола, так как он падает на пол без упора его предплечья, удерживающего его на месте. Я встаю, не в силах встретиться с Королём взглядом после того, как он увидел мою наготу. Он абсолютно безмолвен. Я наконец-то поднимаю глаза и удивляюсь его абсолютно шокированному виду. Его глаза отрываются от моих только для того, чтобы посмотреть на вуаль в его руках. Его рот открыт.
Не знаю, как долго мы так стоим, но мои руки начинают дрожать от напряжения. Король Джован тяжело сглатывает, я замечаю, что он больше не качается. Моё лицо шокировало его, обеспокоило.
— Ты должна носить свою вуаль, — говорит он.
Я киваю, хмуря брови в замешательстве, которое быстро переходит в гнев. Почему люди продолжают говорить мне это или умирать?
Он снова бросается на меня, прижимает к стене и хватает за горло. Его глаза дикие и необузданные, как у животного.
— Не испытывай меня. Ты лишишься жизни, если я узнаю, что ты сдвинула вуаль без моего разрешения, — выплевывает он.
На секунду мне кажется, что он действительно может читать мои мысли, затем я вижу, как его глаза скользят по моему лицу, и понимаю, что забыла отфильтровать выражение своего лица. Я привыкла к вуали, скрывающей это. Должно быть, он видел мой гнев.
Его угроза отражается от меня. У меня нет сомнений, что он сделает именно так, как сказал, но моя мать так часто использовала эти слова, что они потеряли свою эффективность.
— Ты понимаешь? — он трясет меня, кричит в лицо.
Мой взгляд мечется к его глазам. Без вуали в свете огня я чётко вижу его лицо. Когда он так близко, я могу видеть каждую ресницу вокруг его глаз, которые так напоминают мне Кедрика.
Я вздыхаю.
— Я, в любом случае, не планировала снимать её, но вы всё ясно донесли.