Она снова ахает, глядя на меня, и её слёзы мгновенно высыхают.
Несмотря на это, я не уверена, что данное представление было полностью фальшивым.
— Я не куплюсь на это дерьмо. Но возможно тебе будет интересно узнать, что у Роско есть семья в Гласиуме. У меня есть кровный брат, его зовут Аднан. Вообще-то ты уже встречала его во время мирной делегации. Он сидел с нами на нескольких ужинах. И оба они сейчас здесь, на улице.
На этот раз она по-настоящему бледнеет.
Я же не испытываю никакого раскаяния.
— Ты сделала каждую секунду моего детства ужасающей. Ты наполнила его страхом, отвращением, неуверенностью в себе и обидой. Я тосковала по твоей любви, впадая в ступор, когда ты стремилась причинить мне боль, а не моим братьям. Ты заставила меня посчитать, что со мной было нечто бесчеловечно неправильное, и я ненавидела тебя за эту каждую секунду каждого прожитого дня. И всё же, в любой период моей жизни, если бы ты признала свои ошибки и приложила усилия заслужить моё прощение, я верю, что мы могли бы со временем полюбить друг друга. Мы могли бы стать матерью и дочерью.
Её глаза вспыхивают.
— Даже сейчас некая часть меня надеяться, что всё это было притворство, что ты была каким-то образом вынуждена так поступать. Но эта часть меня чересчур крошечная, как и здравый смысл в тебе. Если в тебе вообще есть что-то от матери, я хочу сказать ей, не переживать; невзирая на все твои усилия сломать меня, я победила страх, боль и неуверенность в себе, которые ты внушила мне. Я хочу уверить оставшийся в тебе осколок личности, какой ты некогда была, что я продолжу жить, а твоё зло со временем превратится в пшик, — мой голос становится глухим.
Даже если я смогу забыть метки от иголок на губах Оберона, или толпы голодных деревенских жителей. Даже если я смогу забыть, как наблюдала за смертью Кедрика, и как Кассий ломал мне кости по её приказам или все пытки. Даже если я смогу забыть всё это, я никогда не смогу забыть, что первые восемнадцать лет своей жизни я была скрыта за вуалью.
Я никогда не смогу забыть девочку с перерезанным горлом.
Я никогда не смогу забыть агонию от чувства вины, которая приходила с насилием.
Она пялится на меня.
— Я знала, что ты будешь красивой, — у неё перехватывает дыхание. — Это было моей мукой; если ты должна носить вуаль, значит, мне не дозволено смотреть под неё.
Гнев разгорается в моей душе.
— Как же должно быть было тебе трудно, — я морщусь.
Её глаза становятся печальными.
— Трудно.
Я подхожу ближе к ней. Я до сих пор не уверена, как убью её. Ничто не кажется мне достаточным, и я ненавижу ту часть себя, которая не хочет этого делать. Да, что со мной не так?
— Всё с тобой нормально, — шепчет она.
На короткий миг я злюсь, подумав, что снова произнесла мысли вслух. Но её взгляд отрешённый, сосредоточенный на воспоминаниях.
— Ты была идеальна с той самой секунды, как я впервые взяла тебя. И сейчас ты такая же, даже несмотря на то, что в тебе половина от него. Сильная и одарённая. Лидер, которого люди будут уважать и умрут, защищая.
В горле встаёт ком. Как же я мечтала услышать эти слова. Каждую секунду каждого дня своего детства.
— Ты пытаешься обмануть меня, — мой голос надламывается.
— Мои слова — не обман, — говорит она. — Но неважно, что ты была идеальна. Идеального ребёнка было недостаточно. Особенно с голубыми глазами.
— А твоих амбиций, самовлюблённости и жадности было достаточно?
Она ещё раз окидывает взглядом мои черты лица и с грустью улыбается.
— Это всё, что у меня осталось. Всё, на что я могла положиться.
Мне стало любопытным, что она не включила в этот список Кассия.
— А как же твой брат?
— Никто его так ненавидит, как я, — шепчет она, и слёзы блестят в её карих глазах. — Он знает правду. Держи своих друзей близко…
— … а врагов ближе, — заканчиваю я.
— Твои братья в безопасности?
— Если бы ты заслуживала это знать, я бы тебе сказала.
Она снова улыбается той самой призрачной улыбкой.
— Под твоей опекой с ними всё будет хорошо. Ты им была больше мамой, чем я смогла когда-либо быть.
— И, тем не менее, ты продолжила рожать детей.
Я делаю шаг вперёд. Нас разделяет всего несколько шагов.
— Дети благотворно влияли на мой имидж.
Меня наполняет отвращение.
— Ты совершенно пустая внутри.
Она таращится на меня, и я не могу сдержать дрожь от вида бездонных пропастей в её глазах. Мать высовывается из окна. Она оглядывается на меня. Её слёзы настоящие.
— Дочь моя, ты теперь уже должна знать: некоторые люди ломаются под давлением, а другие лишь сгибаются и быстро оправляются.