— Какое счастье, что остальные хоркруксы тихо лежат под чарами, — пробормотал маг. — Я бы тут с вами совсем с ума сошёл.
«Какие наши годы? — усмехнулся хоркрукс. — Рано или поздно, я надеюсь, они к нам присоединятся!»
— Лучше поздно, — твёрдо сказал бывший Тёмный Лорд.
* * *
— Мерз-с-с-ские обез-с-с-сьяны! — раздалось возмущённое шипение, и на каменную площадку выползла Изольда. Белая с золотистыми полосками змея, покрытая пушистой шерстью, почти постоянно находилась в плохом настроении: ей не нравились жара, дожди, прохлада, солнце, попугаи, обезьяны...
— Обез-с-с-сьяны вкус-с-с-сные, — возразила ей Гвиневера, серебристая с зеленью анаконда, греющаяся на камнях.
— Они ш-ш-шумят! — прошипела Изольда, недовольно дергая кончиком хвоста.
— А ты не с-с-слуш-ш-шай, — посоветовала ей Элоиза, серая с чёрными и зелёными полосками, — вот и вс-сё.
— Но я с-с-слыш-ш-шу! — Изольда снова нервно дёрнула хвостом и вдруг, быстро повернув голову, брезгливо прошипела: — Люди! — и заскользила к крупным валунам, из которых имела обыкновение внезапно показываться, пугая приносящих змеям молоко местных. Границу города люди пересекали крайне редко, а вот молоко для Повелителя змей носили регулярно, но Изольда, очень его любившая, всё равно пугала их.
Но первой до приношения добралась Гретхен, крупная пятнистая змея, которая на своих небольших ярких крылышках спланировала с ветвей дерева и теперь с удовольствием пила свежее молоко, просунув голову в большой глиняный кувшин. И, поскольку в результате драки он мог бы упасть и разбиться, Изольде пришлось ждать, на всякий случай обвившись вокруг кувшина, чтобы не допустить к нему вперёд себя хотя бы Элоизу с Гвиневерой. Вечно эта Гретхен успевает прежде всех! С ней Изольде было сложно: Гретхен хоть и плохо, но летала! Низко, медленно, но это всё равно давало ей большое преимущество и позволяло даже иногда утаскивать кувшины молока с собой.
— Умница, — одобрительно произнес сеньор Гаспар Фауст Альтамирано, глядя на свою любимицу, — молодец, Гретхен!
Остальные змеи зашипели, а хоркрукс недовольно проворчал:
«Твоя Гретхен скоро в воздух не поднимется! Она объедает остальных, и мне это не нравится!»
— Ну, попробуй посадить её на диету, — насмешливо предложил маг, — вдруг да получится?
«Издеваешься, — мрачно пробурчал хоруркус. — Но диета — это неплохая мысль... впрочем, это же твоя змея, — сдал вдруг он назад. — Твоя любимица — ты о ней и позаботься. А то она растолстеет и умрёт. От инфаркта».
— Да чтоб тебя! — возмутился сеньор Гаспар. — Скажешь тоже...
И впервые в жизни бывший Том Марволо Риддл почувствовал страх смерти — не за себя, а за тех единственных в мире существ, к которым сумел привязаться.
Его мечты сбылись — он жил один, вдали от презираемых им людей, только милостиво принимая молчаливое преклонение индейцев, для которых он стал кем-то вроде вернувшегося божества.
Вот только на душе отчего-то стало тоскливо и холодно.
«Ты не думал остальных вернуть на место?» — спросил вдруг хоркрукс.
— Нет, — резко ответил он, и, немного подумав, неохотно добавил: — Не сейчас.
«А когда? — почему-то грустно спросил хоркрукс. И добавил тихо: — Я скучаю».
— Не знаю, — он посмотрел на змей, которые теперь ждали, когда напьётся Изольда, на подползшую к нему и подсунувшую голову под руку Гретхен, — когда-нибудь.
И алые огоньки в глубине его глаз вспыхнули на мгновение — и пропали.
КОНЕЦ