Я вижу пропасть меж криком и словом - она глубока.
Пусть плачет о смерти тот, кто думал, что смерти нет,
что она легка.
Не было никаких предпосылок, просто Мадара-сама вошел в комнату и ударил поднявшуюся Наруто-сама, а затем еще раз. Женщина без сил осела возле стены, а Кагами лишь выдержка не позволила ударить главу. Точно в сердце или горло, чтобы наверняка. Но таким образом он сделает хуже Наруто, а ее жизнь - важнее собственной. Нет ничего дороже меда и солнца в ее венах.
Поэтому Кагами посылает последний взгляд женщине, пытаясь в нем выразить все, что чувствует. Жалость не унижает, потому что он жалеет сильного человека. И видит понимание этого в голубых глазах.
- Простите, Наруто-сама…
Глухие рыдания, донесшиеся из-за закрытой двери ему послышались, да, послышались. Лучше думать так, чем рвать себе сердце на части в бесполезной попытке дотянуться до любимой женщины.
Его провожают в подвал, где запирают в одиночной камере. За что? За то, что любил и не мог надышаться? За то, что жалел и не мог дать оплакать собственную жизнь?
Все две недели Кагами Учиха просит немо лишь об одном - чтобы Наруто уцелела. С ее именем он засыпает, с ее именем встает. Юноша не боится смерти, не боится кричать под пытками, одно лишь слово “Мертва” для него страшнее любых наказаний.
Тюремщик приносит сведения, что охранником Наруто поставили Саске. Лучший выбор, с точки зрения Мадары-самы. Не такой одаренный, как старший брат, Итачи, но и не такой вольнодумец и пацифист, преданный клану до костного мозга, дышащий принципами и убеждениями Учиха.
Кагами жаль его, потому что Саске блуждает в темноте. И не видит солнца под собственным носом.
Когда его выпускают, Мадара приносит скупые извинения и дает расчет. Отныне он свободен от воли клана, но по-прежнему может рассчитывать на помощь и поддержку - так глава пытается закрыть собственные промахи.
Он может идти куда угодно, быть кем угодно. И это хорошо, потому что Кагами узнает, что Наруто-сама пропала.
Когда сожжены мосты,
Моря переходят вброд.
Но знал ли об этом ты,
Ступая на тонкий лед?
Из раны сочится мед,
Пока твоя боль жива.
Я знаю, что кровь пойдет,
Когда иссякнут слова.
Кто-то бы сказал, что его карьера бесславна. Лучший ученик, отличный боец, превосходящий по некоторым показателям даже Тобираму Сенджу, остался лишь с фамилией и кое-какими накоплениями. Кагами считает иначе: он свободен, как птица.
Мед в его венах, единственное, что согревало в клетке, снова горит, зовет в путешествие, и Кагами идет, послушный его воле.
Мосты сожжены, нет пути назад, но он ни о чем не сожалеет. Потому что где-то там живет Наруто-сама.
Он сбрасывает шпионов клана с хвоста, заметает следы, а затем долго-долго путешествует из страны в страну. Неторопливо, методично обыскивает каждое убежище Узумаки, каждую подворотню рядом с ними. Кто сказал, что он не шпион? Он лучший в своем ремесле. Но никаких следов Наруто-сама. Ее прятали лучшие.
С каждым днем становится все тяжелее, он словно бьется о стеклянную, толстую стену и никак не может пробить ее. Все впустую, душа рвется на части, сердце горит и обливается кровью. Из раны сочится янтарный мед, которым так щедро делилась Наруто-сама, греясь у огня Кагами.
Только в Суне сердце находит долгожданное успокоение. Гаара но-Собаку, десятилетний мальчик с тяжелым взглядом и алыми, как у матери, волосами, проводит его в резиденцию рода, где Кагами приветствует тепло Мито Узумаки. Ее взгляд Учиха не забудет долго. Его препарировали, разобрали на части, как конструктор и сложили заново. С одной новой деталью - узенькой бумажкой с адресом в руке.
Кагами благодарит, заикаясь, сжигает бумажку, запоминая адрес, выжигая его на подкорке. И Мито, впервые за все время беседы, задорно смеется и приказывает подать машину до аэропорта и заказать билет.
У Наруто-самы чудесная сестра.
Он мчится, но не забывает о возможной слежке. Никого. Его потеряли еще в Юки. У затерянного в шиповнике дома с изящной оградой сердце стучит как сумасшедшее.
Наруто-сама сидит на качели возле бассейна, и Кагами с болью понимает, что она выгорела полностью. Остались только угли и капли меда в глазах. Ее уничтожили, теперь внутри пустота.
Становится страшно. Что если она откажется от него? Если прикажет уйти?
Появляется понимание: это будет единственным приказом, который Кагами нарушит.
Но Наруто не прогоняет. Она смотрит на него, как на глупого ребенка, с тоской и материнской нежностью, словно ей несколько веков. Ее взгляд не столь пронзителен, как у сестры, но столь же понимающ. Когда Кагами склоняет голову, готовый умолять, его прошибает током: маленькая рука впутывается в жестковатые пряди. И сердце готово выскочить из груди.
Потому что Кагами Учиха впервые полностью и абсолютно счастлив.
- Кагами! Ты в порядке?
Юноша очнулся от воспоминаний. Наруто-сама стоит перед ним, смотрит обеспокоенно, с волнением.
- Все хорошо.
Женщина кивает, кутается в шаль и уходит вперед, к какой-то лавке, где прервала осмотр, испугавшись за парня.
Она пустая, но в ней нет равнодушия, в выгоревшей душе еще осталось что-то человеческое. Кагами не знает, как разбудить ее чувства. Наруто-сама не полюбит его, но она обязана стать счастливой. Как это сделать, Учиха не понимает, но готов перевернуть ради этого мир.
Смотря на тонкий, заострившийся профиль, он видит следы и шрамы ледяного клинка, глубокие ожоги на теле. Такие не заживут сразу, из них все еще временами сочится мед, который заменяет Наруто кровь. Тусклый, безжизненный, не золотистый акациевый, а темный, гречишный.
Поэтому ей холодно, потому что огонь ушел. Ей все еще немного больно, пусть Наруто-сама и обманывает себя равнодушием. Кагами хотел бы выпить эту боль, принять на себя всю, без остатка.
Но не может. Потому как его благородная госпожа откажет. Единственное, что ему доступно - быть рядом, говорить и слушать, помогать и поддерживать. Он молод, Наруто смеется, что однажды телу захочется любви и плотских отношений. Кагами прислушивается к себе и недоумевает. Как такая умная и проницательная женщина не понимает, что одна короткая беседа с ней утоляет голод в его душе?
Ради ее счастья он перевернет мир.
Наруто оборачивается на секунду и дарит первую за все время их совместной жизни улыбку, робкую тень прежней, но уже не безразличную.
Ради ее счастья он перевернет мир. Но, возможно, понадобится всего лишь время и терпение.
Того и другого Кагами не занимать.
Потому что на миг ему кажется, что он уловил в голубой радужке брызги солнечного меда.