Вампир на секунду замер, а потом торопливо закивал и бросился куда-то в направлении леса. Дана с довольным видом потянулась: теперь она могла не бояться, что останется голодной. Раис проводил ее в выделенный ей (точнее, нам, только я спать не собирался) дом и вернулся ко мне.
– Знаю, что человеческая кровь тебя не интересует, Великий, – сказал он. – Но через несколько минут приведут угощение и тебе. А пока могу предложить скоротать время за игрой в шахматы. Постараюсь быть достойным противником.
Мы успели закончить одну партию (она закончилась патом) и начали следующую, но нас прервала уже знакомая мне Тиаль. Она неслышно подошла к нам, ведя под руку… совсем молоденькую вакханку с пышными темными волосами и бирюзовыми глазами. Гостья слишком красноречиво улыбалась и слишком пустым взглядом изучала все, что ее окружало, так что вопрос «как она пришла сюда по доброй воле» я так и не задал.
– Наш скромный дар, Великий, – сказала Тиаль, легко поклонившись. – Ей всего лишь восемнадцать лет. Она девственница!
Уж не знаю, сколько она бегала по лесу, как долго «отлавливала» эту красавицу и сколько усилий потратила на то, чтобы ее зачаровать… впрочем, откуда ей было знать, что с моей точки зрения вакханке-девственнице не помешало быть чуток постарше? Лет эдак на сто , например?
– Благодарю. – Хотелось верить, что моя улыбка получилась искренней. – Это очень щедрый дар.
Тиаль еще раз поклонилась и направилась к компании своих друзей. Раис так же молчаливо попрощался со мной и тоже ушел, но в известном только ему направлении. А я оказался в очень щекотливом положении. Отвести ее обратно в лес я не мог, потому что таким образом нанес бы хозяину одно из самых страшных оскорблений, которое только можно нанести восточному человеку – не принял бы подарок . И что же мне делать с зачарованной восемнадцатилетней вакханкой? Рассказать ей сказку на ночь или что-нибудь спеть? Вампиры, сидевшие у костра, наблюдали за разворачивающимся спектаклем со слегка обалдевшим видом. И точно такой же вид был у вакханки – музыка в ее голове понемногу затихала, а вместе с ней открывалась подлинная реальность.
– Где я? – недоуменно протянула она нежным высоким голоском. – Как я тут оказалась?
Не получив ответа ни на один из вопросов, вакханка осмотрелась, и взгляд ее остановился на вампирах. Испуганно ахнув, она повернулась ко мне и поняла, что вампиры – это самое меньшее из зол. Она была достаточно взрослой для того, чтобы знать, кто такие каратели. Может, о нашей любви к их крови ей еще не сообщили (обычно такие вещи они узнавали самостоятельно ), но о том, что ни одно темное существо не имеет права противиться нашей воле и обязано сделать все, что мы попросим, не говорил разве что ленивый.
Вакханка честно попыталась поразмышлять над сложившейся ситуацией. Должно быть, выводы она сделала неутешительные или же не сделала их вовсе, а поэтому набрала в легкие побольше воздуха и приготовилась завопить . Инстинкт самосохранения у них практически отсутствовал, да и кричали они редко, тем более, от страха, но в противном случае даже у их Великого Бога лопнули бы барабанные перепонки. Вампиры глянули на Тиаль, поняли, что убегать она не собирается и, повинуясь стадному инстинкту, дружно прикрыли уши ладонями.
– Не бойся, тебя никто не обидит. – Я взял вакханку за руки и привлек к себе. – Ты гостья.
– А я точно не ужин ?
Вампиры, поняв, что опасности миновала, немного расслабились, но решили не испытывать судьбу и отошли от нас на почтительное расстояние, расположившись под развесистым деревом.
– Конечно, нет. – Я обнял ее за плечи. – Как тебя зовут?
– Нура… а зачем меня сюда привели? И как я здесь очутилась? Я ведь была… с мамой… мы танцевали… завтра праздник полнолуния… и я буду танцевать главный танец!
– Так ты, плюс ко всему прочему, еще и дочь главной жрицы , – со вздохом кивнул я.
Нура потрепала волосы и подняла на меня глаза.
– Да, – ответила она. – Моя мама славит Великого Бога уже почти шестьсот лет. Совсем скоро она уйдет искать , и тогда я займу ее место. Но до этого мне нужно еще немного приблизиться к Великому Богу …
Сказав это, она порозовела и отвела взгляд. На девственность дочери главной жрицы покусился бы разве тот, кто хотел нажить себе проблем. Впрочем, кое-кто их уже нажил , зачаровав ее и уведя неизвестно куда посреди ночи.
– Лучше бы эта красавица привела мне твою маму , – все же высказал я свои мысли вслух.
– Зачем тебе моя мама? – искренне удивилась Нура.
– Сейчас? Разве что для того, чтобы помечтать . Вернуть тебя домой до рассвета я не смогу, потому что главный вампир клана обидится и, так как съесть меня ему не удастся, то он со злости съест тебя .
– Ой…
– … так что, наверное, мне нужно тебя развлечь.
Нура обхватила себя руками и поежилась от холода.
– Я замерзла, и я голодна , – объявила она таким тоном, будто я был ее подданным, а потом продолжила более покладисто: – Ты ведь накормишь меня?
– У меня есть немного вяленого мяса, хлеба и молока. Вряд ли это тебя насытит, но все же лучше, чем ничего.
Мы с Нурой расположились у костра. Карателям еда требовалась редко, и поэтому мы не возили с собой больших запасов пищи. Вакханки же ели много (мясо составляло больше пятидесяти процентов их ежедневного меню), так что мое скромное угощение было проглочено за считаные секунды и переварилось в желудке моей новой знакомой, даже не успев туда опуститься.
– Спасибо, мясо было очень вкусным, но я до сих пор голодна, – печально сообщила мне она.
– Знаю. Я могу попробовать найти дичь, но мое самое серьезное оружие – это кинжал, так что шансов маловато. А как вы решаете проблему еды в обычной жизни?
– Ну… – протянула Нура, запрокидывая голову и глядя на звездное небо. – Мы умеем охотиться. Но иногда тут появляются люди, и они бывают очень милыми, так что охотятся для нас. Однажды нам привели шестерых оленей! Великий Бог был очень доволен, получив сердце замечательного и доброго охотника в качестве жертвоприношения – он даровал маме еще двоих детей! Думаю, и охотник тоже был очень доволен: ведь нечасто непосвященному смертному выпадает такая честь! Олени были очень вкусными, – подытожила она, решив, что мясо животных важнее съеденного на ритуальном пиру человеческого сердца. – А я продала две шкуры и купила бусы. Вот. Правда, мило?
И Нура продемонстрировала мне украшение на своей шее: монисто из золотых и серебряных монет.
– Очень мило, – согласился я. – В общем, все, включая Великого Бога , остались в выигрыше.
– Все, – с готовностью подтвердила моя новая знакомая, а потом напомнила: – Мне холодно. И еще я хочу спать. Я устала .
– Возьми.
Я достал из сумки тонкое одеяло из верблюжьей шерсти, свернутое вчетверо, и Нура тут же закуталась в него, а потом, недолго думая, легла, положив голову мне на колени.
– Мама всегда поет мне колыбельную , – сообщила она.