То, что Софи держалась от неё как можно дальше, только подтверждало догадку Сильвии. Брюнетка разместилась практически у выхода, скрестив руки и положив ногу на ногу. Розали была рядом и держала в руках ткань, всю в зеленой жиже.
– Стефани, звездочка, разве мама тебе не говорила, что ты то, что ты ешь? – поучающим тоном поинтересовалась Оден.
– Говорила. Но ни коровой, ни картошкой я не стала, – слабо ответила ей Сильвия.
– Зато стала лгуньей. Сказали про еду, а про то, что врать плохо – забыли?
Софи и Розали напряглись. Сильвия выжидающе смотрела на хозяйку.
– Стефани из Леагоры, говоришь, – Оден бросила взгляд на Софи. – Ох, Леагора, – протянула она мечтательно. – Сколько прекрасных русалок там живёт. Скучаю по временам, когда мне не приходилось окружать себя монстрами, чтобы выжить.
Оден мечтательно рассматривала какие-то артефакты и амулеты на стене. Сильвия наблюдала за ней. Если бы Оден хотела как-то им навредить, она бы это уже сделала. Если она ведет разговор, она как минимум заинтересована.
– Сильвия Чемберз. Администратор в отеле «Модести», Новый Орлеан. Не замужем, но в скором времени это изменится.
Оден повернулась к ней.
– Знала я одну девчушку из Нового Орлеана. О, Холли, моё солнышко Холли. Как я соскучилась по тебе, Холли! Сколько в ней было энергии, сколько в ней было, ты знаешь, жизни! Дольше всех она не могла принять то, что любой, кто оказывается здесь, под водой, уже мёртв.
Розали уронила тряпку и прикрыла рот. Оден даже не взглянула на неё. Все своё внимание она приковала к Сильвии.
«Любой, кто оказывается здесь, уже мертв».
«Твоё тело всё ещё теплое».
Нутро похолодело. Сильвия перевела взгляд на замершую Розали, потом – на Софи, но та лишь пожала плечами. Она не могла умереть. Она думала. Она существовала. Вот же она, из плоти и кожи…
– Мне жаль, Сильвия, – Розали попыталась её обнять, но осознание того, что её прикосновение больше не кажется холодным, лишь раззадорило бурю внутри. Сильвия оттолкнула её, и Розали едва не врезалась в ряд банок и кувшинов.
– Тебе жаль, – Сильвия улыбнулась. – Конечно, тебе жаль, теперь вас на одну больше. Лживая ты мразь. И ты, и твоя сучья подруга.
Гнев кипел в ней. Как хорошо было бы разбить все эти банки, разорвать все амулеты, исчертить кровавыми полосами тела тех, кто привёл её сюда. Сильвия села, посмотрела на Оден, склонив голову. Она же сказала только одну фразу.
– Ты не добила Джемини.
Намек дошел до взбешенного сознания не сразу. Софи и Розали не виноваты в том, что происходящее – не галлюцинация в коме, это – новая реальность Сильвии. И Оден не виновата. Нужно быть ей благодарной за открытые глаза. За разбитые розовые очки и осколки стекла в глазах. Виновата. А чудище она считала своим зверьком – вот и поплатится. Джемини виновата в том, что Сильвии пришлось сожрать эти чертовы листья и превратиться в чертового слизня на несколько часов, если не дней. Уже почти рассвело, и тварь нашлась быстро.
Её крики боли вызывали у Сильвии только улыбку. Ничто не мешало ей представлять, как оторванной клешней она насквозь протыкает всех троих. Она все била и била, даже когда Джемини перестала двигаться, даже когда она уже не могла издать ни звука, Сильвия пронизала её, срезала щупальца, будто головы тех, на кого она злилась. Дилан не оценил бы её поступка.
Дилан. Он теперь – её прошлое. Его теплые объятия, жаркие поцелуи. Район Гарденс, «Модести», Новый Орлеан с такими раздражающими, но такими родными фестивалями, с его дружелюбными и совершенно безбашенными людьми, гадалками во Французском квартале. Тетушка Джули. Сильвия упала на колени, лицо исказилось гримасой плача. Столько всего она сделала для Сильвии, и всё это – напрасно. Она просто превратилась в обездвиженное тело. В труп, который съедят черви на кладбище, оставив лишь кости. В воспоминание.
Эллиот. Сильвия заплакала еще сильнее, почувствовав, как вода вокруг неё становится солонее. Братишка. Он перенес слишком много боли. Сильвия предала его. Она оставила его с семьёй наедине. С отцом. Бросила. Сильвия схватила себя за плечи и сжала их, но ни боли, ни крови не последовало. Она даже не попрощалась с ним. Попрощалась с кузенами, которых едва знала, но не с самым дорогим человеком.
Больше не будет шуток от подчиненных. Не будет рождественских телефонных переговоров с мамой. Не будет бурных ссор с Диланом и еще более бурных примирений. Карьера, планы – всё, что было жизнью Сильвии Чемберз, исчезло. Остались только вода, ил и склизкая трава.
Сильвия легла прямо возле останков Джемини. Свернулась клубочком, уставившись вдаль. Если не есть эти чертовы листья, она в конце концов растворится в воде, станет пеной, как в сказке. Уйдет туда, куда должна была уйти сразу, а не в Чистилище на морском дне. Кто-то попытался её растормошить, но Сильвия только огрызнулась. Потом этот кто-то – скорее всего, это была Розали – попытался погладить Сильвию по плечу, но она закричала так громко, как только смогла, чтобы от неё отстали. Она не хотела вспоминать о том, насколько холодным стало её тело, ведь прикосновение казалось теплым.
После неудачных попыток к Сильвии тихо подошла Софи. Она преспокойно села перед ней по-турецки и посмотрела прямиком в глаза ничего не выражающим взглядом.
– София-Маргарета Эммерс. Моя полностью готовая диссертация утонула вместе со мной и машиной по пути в университет. Перед самой защитой. Чертовы обрывы. Каждый раз, когда мы с отцом проезжали мимо, я представляла, как мы падаем. Так и случилось, представляешь? Я поступила точно так же, как и ты. Мне было больно, мне было страшно. Что уж там, я до сих пор думаю, как там поживают потомки моих братьев. – Софи усмехнулась и бросила взгляд в сторону. Потом снова посмотрела на Сильвию. – Розали спасла меня. Знаешь, что она сказала? Когда мы попадаем сюда, мы – дети. Младенцы. Просто рождаемся мы немного по-другому. Вселенная, Иисус, или в кого ты там веришь, дали нам второй шанс. В каком-то смысле мы живы, а значит, всё ещё возможно.
Не дожидаясь ответа, Софи поднялась.
– Мы подождем тебя у Оден еще пару часов, потом пойдем обратно в Галанею. Тебе решать, пойдешь ты с нами или нет.
Сильвия дождалась, пока хлопнет подобие двери, которым Оден закрывала свое укрытие. Софи была права. Как бы Сильвии не хотелось с ней соглашаться, сейчас именно Софи высказала то, что Сильвия сама постоянно повторяла тем, кто нуждался в помощи. Какая же ирония, что в нужный момент она не смогла вспомнить собственные слова. Сильвия глубоко вздохнула. Потом поняла, что это ей не поможет. Просто рефлекс из прошлой жизни.
Прошлая жизнь. Звучит как тот бред, про который любили на переменах разговаривать одноклассницы. Сильвия никогда не верила в гадания, в магию и мистику. И в итоге она оказалась не права. Что ж, главное – не встретить здесь кого-то из школьных псевдоподруг, которые не устанут глумиться над ней из-за ошибки.
Сильвия встала. Сначала на колени, потом, снова глубоко вздохнув, поднялась на ноги. Дом Оден оказался пещерой, замаскированной под холмик ила. Не знай она, где дверь, не смогла бы найти путь обратно. Подойдя ко входу, Сильвия немного помедлила. Сомнения одолевали её, но она уже приняла решение, и, едва ли дрогнув, вошла.
– …только если она сейчас стоит в дверях и подслушивает… – проговорила Софи с присущей её безэмоциональностью.