Ксин переминался с ноги на ногу, не решаясь уйти от наставника. Да и куда ему спешить? Сегодня свободный от работы день. Церус взялся учить его ловить красноперку. Ксин сам сделал новую удочку из ивовой ветки и теперь гордо нёс её на плече. Из всей стаи приблудыш больше всех общался именно с Церусом. Добродушный здоровяк, самый старший в стае Черного зверя, напоминал Ксиниту отца и относился к молодому оборотню как отец или старший брат.
— Я тут подожду, — пробормотал Ксин.
— Как хочешь.
Тёплый весенний ветер, налетевший со стороны речки, приятно обдул лицо Церуса. Он поднял голову и с наслаждением полной грудью втянул насыщенный влагой воздух.
В этот момент его ноздрей коснулся еле уловимый запах. Оборотень застыл на месте, словно поражённый молнией. Глаза его расширились. Радужка мгновенно поменяла цвет. Болотисто-зелёный словно залило расплавленным золотом. Зрачки оборотня сузились и стали вертикальными.
Ксинит, увидевший это, удивлённо вскинул брови. Обычно глаза оборотня становятся такими в момент ярости либо в момент возбуждения. Но вокруг ни одной девчонки. Неужели Церус настолько сильно любит малину?
Направив нос по ветру, Цер опять глубоко и жадно втянул воздух. Глухо заурчал.
Обоняние оборотня отличалось от человеческого. Оттенки запахов не просто ощущались острее, но и словно рисовали картинку. И сейчас Церус «видел», как сквозь кусты к нему тянутся длинные золотые стебли, похожие на развевающиеся на ветру ленты. Их густо покрывали пульсирующие бутоны. Они, завораживая двуликого, горели, словно охваченные пламенем, и своим трепыханием напоминали биение сердца.
Однажды он видел нечто подобное. Бёрк. Её запах был похож на этот, но орчанка уже была помечена вожаком, потому её аромат отталкивал. А этот… Чистый и такой яркий, насыщенный. Он сразу захватил волю оборотня, заставив звериную суть взять верх над человеческим разумом.
Церус, больше ничего не замечая вокруг, как загипнотизированный сделал шаг, второй. Его вели инстинкты. Волк приказывал пойти и взять. Совершенно не соображая, что творит, Церус отбросил свою удочку и помчался через кусты сломя голову. Двуликий не обращал внимания на царапавшие кожу и рвавшие одежду ветки, он видел только золотые ленты, что спеленали его волю.
От захлестнувших его чувств, сумасшедших, самых сильных за всю жизнь, Цер почти перекинулся. Только выглядел он не как зверь, а принял боевой облик. Так велели инстинкты. Церус еще не осознал, а животная суть уже определила: запах принадлежал самке, готовой к зачатию. За такую нужно сражаться. Церус стал походить на опасное чудовище, способное напугать любого, кто станет на его пути. Он являл собой огромного получеловека-полузверя ростом с орка. Лицо его вытянулось, скулы стали шире, клыки увеличились, уши заострились, тело покрыла шерсть, а на огромных мускулистых руках ногти сменились когтями.
Ксин с удивлением наблюдал, как Цер переменился и ошалело рванул куда-то в кусты, несколько раз его окликнул, но ответа не получил. В лесной тишине был слышен только треск веток. Забеспокоившись, Ксин подобрал брошенную Церусом удочку и с опаской последовал за наставником. Может, он почуял врага?
***
Меди стояла на коленях в траве и аккуратно собирала стебельки перхалки. На лицо ей то и дело падали прядки волос, назойливо лезли в глаза, щекотали нос. Приходилось постоянно отвлекаться от работы и убирать их за уши.
— Что за напасть! — Медея раздражённо развязала ленты шляпы и отбросила её в траву.
Совсем недавно она, как все девочки обители, носила косу, но в городе обзавелась красивыми шпильками с головками-бусинами. Теперь её любимой причёской был высокий пучок. Он гораздо удобней, с ним не так жарко, и шляпка ложилась на голову как влитая.
— Жаль, не взяла гребень, — вздохнула Медея. От быстрой ходьбы и купания в реке волосы совсем растрепались. — Ну ничего, расчешу руками.
Она быстро вытащила из пучка заколки и сунула их в рот, чтобы не потерять. Это было ошибкой. Тяжёлые пряди упали на лицо и, подхваченные сильным порывом ветра, словно замотали Медею в покрывало. Ослеплённая, она недовольно повернула лицо навстречу ветру.
«Вот же гоблинова требуха», — мысленно повторила услышанное от Бёрк орочье ругательство. Хотелось проговорить его вслух и погромче, но рот был занят шпильками.
На ветру волосы стали послушными, и Медея принялась яростно расчёсываться пальцами. Медные локоны, отброшенные за спину, заиграли на солнце благородной рыжиной. Продолжая укладывать их, Меди с наслаждением подставила лицо ветерку и сощурилась. В который раз задумалась, не постричься ли ей? Длина по пояс уже не в моде, многие девочки укоротили свои косы до середины спины.