Пламя одной свечи вдруг затрепетало, будто на него кто-то подул, и потухло. В комнате стало почти темно. Только пятно света окружало тумбу, на которой стоял подсвечник. Медея, лежавшая в ванне, оказалась в густой тени. «Откуда тут сквозняки?» — удивилась. — Дверь и окна в ванной были плотно закрыты. Пламя второй свече, ровно горевшей до этого, тоже задрожало. «Нет, нет, нет!» — чуть не закричала Медея и резко выскочила из купели. Она не успела прикрыть свечу, как её огонёк вспыхнул напоследок и тоже потух.
— Гоблинова задница! — ругнулась Меди. — Чтоб тебя мыши погрызли, — пожелала свече. — И где мне теперь искать спички, а?
На ощупь нашла полотенце. Обтёрлась, натянула сорочку, сверху накинула халат.
— В детской точно нет спичек, — пробормотала, завязывая пояс. — От нас их надёжно прятали. Придётся спускаться в кабинет. — От этой мысли поёжилась. Опять идти через весь дом. — А зачем мне свеча? Ночь на дворе, пора спать.
Медея пару раз моргнула, привыкая к темноте. Она же двуликая, если захочет, то спокойно сможет видеть и без свечи. Пошла к двери, растопырив руки и вертя головой — не очень что-то получалось «включить» звериное зрение, наверное, оно работает, только когда Меди в теле волчицы. Оборачиваться в зверя сейчас совсем не хотелось.
— О небеса! — громко вскрикнула Медея, увидев два светящихся в темноте огонька.
Они двигались.
Что это? Кто это? С перепугу отскочила к стене, свалила оказавшийся на пути стул и сдвинула тумбочку. На пол со звоном посыпались пузырьки и пустые флаконы.
— А-а-а! — истерично закричала, глядя на два жёлтых светляка.
Глаза. На неё внимательно пялились из темноты глаза. Сердце от страха подпрыгивало, и его стук отдавался в ушах.
— Это же… зеркало, — выдохнула Медея. — Я, верно, совсем сдвинулась разумом, раз пугаюсь собственного отражения.
Подошла и провела рукой по стеклу. Отражения не было видно, только её светящиеся глаза. Оказывается, они становятся такими не только от возбуждения, а ещё и от страха.
— Церус от души посмеялся бы надо мной, если бы увидел. Трусиха.
Решительно вышла из ванной. Без свечки в детской было уже не так уютно. Медея распахнула шторы — дала лунному свету проникнуть в комнату. Это не сильно помогло, предметы так и остались скрытыми в густой тени. Зато теперь не нужно было двигаться на ощупь. Меди поспешно забралась под одеяло и зажмурилась.
— Сон, приходи, — приказала своему разуму и заставила тело расслабиться.
Минута, другая, десять. Ну и где вся усталость? Куда подевались зевки и потягуши? Приоткрыв один глаз, посмотрела на окно. Кажется, после встряски в ванной сон сбежал от неё.
— Тоже испугался этого дома, — нервно хихикнула Медея.
Словно в ответ на шутку шторы на окнах заколебались. Опять сквозняк? Да откуда они тут берутся?! Хорошо, что свечей нет, а то пришлось бы снова зажигать.
Ветерок чуть слышно пробежал по полкам, поднял пыль. её лёгкое облачко напомнило Медее пыльцу Каройдомуса. Только та красного оттенка, а эта серая в лунном свете.
И снова призраки прошлого стали окружать Медею. Брат спал вон на той кровати, а сестренка на той, что слева, у окна. Сквозняк прошёлся по второй полке и свалил игрушку. Деревянная неваляшка упала на пол с оглушительным для мёртвого дома грохотом, но тут же выровнялась и, мелодично играя невидимыми колокольчиками, стала покачиваться.
Сердце Медеи колотилось, как пойманная птица. Уже не страх, а самая настоявшая паника завладела оборотницей. Зачем она здесь? Возник в голове вопрос. Для чего ей всё это нужно?
— Дело папеньки, — пискнула в прижатое к лицу одеяло.
Она хотела не посрамить отца, а, возможно, продолжить его дело. Дура. Мало того, что двуликая теперь, так совсем ничего не смыслит в торговле. Разве когда-нибудь мечтала взять бразды правления в свои руки? Нет! Она мечтала быть матерью, женой. Вот такое простое, на первый взгляд, желание. Но дорога к его осуществлению была такой длинной и такой невероятно сложной. Теперь цель уже близко — внутри неё растёт новая жизнь, и любимый мужчина есть. Надёжный, настоящий. А красавец какой. Так чего она ерепенится? Надо же было такое устроить, что даже терпеливый Церус сбежал от неё.
И чего добилась? Сидит вот теперь и дрожит под одеялом. Одна. В этом мёртвом доме. Чужом доме. Совсем не том, куда стремилась. Он изменился, потерял душу. Вместе с семейством Фалин из него исчезла главная привлекательность. Исчезла жизнь.
Да и сама Медея изменилась. Она не человек больше, а значит ей нет места на этом берегу. Зачем взбрыкивала? Ведь сразу это понимала. Но её упрямство… С детства эта черта характера мешала спокойно жить. Придётся наконец повзрослеть. Пойти к Церусу, извиниться. И признаться, что готова всё продать и вернуться в крепость оборотней. К девочкам, к Сфеносу. Она так соскучилась по малышу.