— Что? — Ксинит не расслышал и сделал шаг к Церусу. — Что ты там шепчешь, дядька? — молодой не понимал, какая ему грозит опасность, и продолжал двигаться на «чужую территорию».
— Моя! — Церус заорал во все горло и крепче прижал к себе безвольное тельце. — Моя!
С деревьев слетели испуганные птицы, лес умолк, ожидая, что будет дальше.
Глаза матерого оборотня загорелись бешённым огнём. Через золото проступили красные жилки. Зрачки сузились так, что напоминали тонкую полосочку, расчертившую глаза надвое. Тело двуликого напряглось, мышцы словно увеличились в объёме. Сам он стал походить на сжатую пружину, готовую вот-вот распрямиться.
Ксин испугался, наконец, и понял, что с собратом творится что-то неладное. Попятился и упёрся в кусты малины.
— Цер… я…
На лбу парня выступили капельки пота. Он не знал, как реагировать на такое поведение. Может, нужна помощь? Позвать остальных?
Церус не стал ждать его действий. Он легко перебросил девушку через плечо и одним плавным прыжком перемахнул стену из густого кустарника. Миг — и оборотень со своей ношей стали не видны. Только по тихому шелесту подлеска можно было понять, что направился Цер в сторону замка.
— Видать, в своё логово потащил, — решил Ксин и задумчиво стянул с ветки влажное платье, с наслаждением понюхал ткань. Аромат одуряющий, даже голова закружилась. — Видно, из-за этого ему мозги и снесло.
Остатки запаха девушки виднелись в траве, словно солнечные зайчики.
Ксинит наклонился и собрал её рассыпанные шпильки и сандалии. Сложил все в корзинку с какой-то травой.
— Нужно отнести Церусу вещички его зазнобы. Или… — Вспомнил, как враждебно смотрел на него собрат. — Рассказать кому? Поверят? Эх, бабы… Такой день пропал…
В задумчивости он побрёл обратно в крепость.
2. Ксинит
2. Ксинит
Ксин задумчиво брёл по тропинке. Над ухом назойливо трещала крыльями зелёная стрекоза. Словно дразнила, посмеивалась над незадачливым рыбаком.
— Да, вот такой я олух, — огрызнулся на неё оборотень и тряхнул головой, отбрасывая назад тёмные, почти черные, пряди.
Волосы, отросшие за зиму, давно надо было подстричь, но никто из оборотней за это не брался. Все отпирались, ссылаясь на занятость. И вот наконец сегодня решили отдохнуть, пока альфа в отъезде, и Цер согласился укоротить его причёску, даже ножницы наточил.
— После рыбалки, — пообещал, пока собирали снасти и копали червей.
Где его теперь найдёшь, дядьку Церуса? И до того ли ему теперь будет? Ишь как подфартило — нашёл в этой глуши свободную самку. Небось, кувыркается сейчас с ней… А Ксинит? Глупый, как крот. Нет чтобы нормально провести время одному, порыбачить, как и хотел, испробовать удила, наживку. Нет. Он тащится обратно в замок.
— И зачем? — прогоняя надоедливую стрекозу, Ксинит махнул корзиной с девкиным барахлом. — Чтоб рассказать, как Цер застолбил самку? И что с того? Нормальное желание, — пожал плечами.
Поморщился. Нет, не нормальное. Ксин раньше не видал, чтоб так! Начисто забыть куда шёл! Во всем произошедшем было что-то… настораживающее. Нужно поделиться с братьями.
— Или нет? — Грустно вздохнул и поник дюжими плечами.
Продолжая двигаться по тропинке, он невольно напоминал хищника. Пружинящая походка, плавные движения. Как любой взрослый оборотень Ксин был, довольно крупным и привлекательным. Широкий разворот плеч, узкие бедра, длинные ноги. Но ещё по-мальчишески неуклюжий. Быстро возмужавшее тело не до конца освоилось со своими объёмами. Рядом с другими оборотнями Ксинит напоминал породистого щенка, оказавшегося в своре матерых псов.
Молодой прибился к стае Черного зверя совсем недавно, на исходе войны. Рано осиротев, он одиночкой бродяжничал по равнине, прибивался то к орочьему каравану, то к гномьему руднику, пока не связался с весёлыми девками. Его тело как раз созрело для размножения и требовало самку. Головой управлял инстинкт, и он увязался за цветастой повозкой как комар за жирной коровой. Там постельных утех было в изобилии, только успевай доставать монету. А Ксин был нищим, как речной карась. Только и имелось что сила и здоровье.
Это оценили. В каждом женском коллективе найдется мужская работа, непосильная для хрупких пальчиков. Ксин получил место в кочевавшей по Широким землям кибитке. За ласку и еду он делал по хозяйству, что говорили, и был счастлив, ведь это единственное, что интересовало его тогда.
В основном его работа сводилась к уходу за лошадьми и починке кибитки. Иногда приходилось остужать загулявшихся и перебравших рома ходоков. Еще он охотился, но это когда переезжали из города в город или если доходы весёлых девчонок совсем скудели.