Между ног хмыкнули и соизволили снять с плеч её ноги. Их бережно опустили на постель.
О небо! Какой стыд… И страх! Ведь это чудовище! Та здоровенная зверюга, что грызла ей шею.
И сейчас ей придётся посмотреть в глаза этого монстра! Медея свела ноги и прикрыла руками грудь. Что он сделает с ней теперь? Сожрёт? Может, вся эта фееричная штука, что он только что проделал своим ртом, это всего лишь дегустация? Он просто пробовал, какова она на вкус?
Способность разумно мыслить наконец окончательно вернулась, и Медею затопила паника.
Оборотень встал, выпрямился в полный рост, но Меди боялась посмотреть на него, опять увидеть страшную морду. Только краем глаза уловила здоровенное тёмное пятно. Отчётливо поняла, что все это время он стоял на коленях у изножья кровати.
— Пожалуйста… — тихо зашептала Меди и от страха зажмурилась. — Пожалуйста, не убивайте меня.
Глаза защипали слёзы, выступившие от жалости к себе.
— Что? — спросил оборотень.
Меди невольно отметила, какой глубокий и приятный у него голос. Пробирает до мурашек.
— Что ты там шепчешь?
В его тоне звучала растерянность. Не было ни злости, ни угрозы.
— Не убивайте меня, — попросила снова Медея и осмелилась повернуть лицо в его сторону. Резко открыла глаза.
Это не он… Вернее он, но другой. Уже не чудовище. Оборотень изменился, стал походить на человека. Теперь в нем с трудом можно было узнать монстра, что напал на неё. Только рост и волосы выдавали его. Цвет шевелюры такой приятный, темно-русый, верхние прядки уже успели выгореть на солнце.
Кончики пальцев зачесались, и Медея вспомнила ощущения, когда трогала их. Жёсткие, упругие.
А! Ещё глаза! Глаза тоже остались прежними. Ярко-жёлтыми, перечерченными узким зрачком.
— Пожалуйста, не убивай меня, я не сделала ничего плохого…
Медея заставила себя говорить, хотя понимала, что любые её оправдания звучат смехотворно. Она нарушила границу. Она преступница, и по закону любой оборотень может убить её. Нечего было соваться на их берег. Жила бы себе и горя не знала.
— Не убивать? — удивлённо выгнул бровь оборотень.
— Прошу, у меня не было дурных мыслей…
— Я не причиню тебе вреда, прекрасная дева.
Оборотень нагнулся и поднял с пола бутыль. Отхлебнул, жадно рассматривая тело Медеи, потом протянул бутылку ей. Что ей оставалось? Отказать? Чтобы разозлить? Она послушно взяла и тоже сделала глоток. Ну не отравит же её этот двуликий?
Жидкость обожгла горло.
— О-о-о…
Медея открыла рот, пытаясь отдышаться. У неё даже в глазах потемнело. Что это за штука? Жидкий огонь?
— Гномий ром, — услужливо пояснил похититель.
Она слышала о таком — в кабаке кривой Лорин подавали несколько видов такой вот штуковины. Неудивительно, что гномы выходили оттуда, шатаясь.
— Зачем? — кажется, у Меди прибавилось смелости. — Зачем я здесь, воин?
Медея поёрзала, устраиваясь поудобнее, хотя беседовать голой, лёжа на чужой постели, все равно было странно.
— Называй меня Церус.
— Церус?
Да, пожалуй, так будет лучше, чем воин. Медея хихикнула.
— Церус Киф из стаи Черного зверя.
А ведь он красив. По-настоящему, по-мужски красив. И как-то дико, по-животному притягателен. Этот аккуратный нос, капризно изогнутые губы и острые широкие скулы… Медея снова хихикнула. Прямо как глупая школьница, которой впервые подарили цветы.
— А ты? — как жадно он оглядывает её. Точно съест.
— Медея. — Она снова хлебнула из бутылки. Проглотила и сделала ещё глоток, и ещё. Алкоголь притупит боль, когда её будут убивать. И кажется… ей начинал нравиться этот пикантный вкус. — Меня зовут Медея.
— Здравствуй, Меде-е-ея, — он нагнулся и забрал у неё бутыль. Оборотню пришлось приложить усилие, потому что пальцы пленницы разжались не сразу. — Звучит, как мёд, — он тоже хлебнул из бутыли. — И на вкус ты такая же сладкая, — довольно улыбнулся и облизнул губы.
Медея задохнулась от стыда, понимая, что он имел в виду.
— Хочешь меня съесть? — В голове Меди приятно поплыло. Кажется, алкоголь начинал действовать, стало не так страшно задавать вопросы. — Живьём? Или запечёшь, как кролика?
— Что? Съесть? — Церус засмеялся.
Какой бархатистый обволакивающий смех. По телу Меди побежали мурашки.
— Нет. Есть не буду.
А ведь он тоже обнажён и совсем не стыдился этого. Так уверен в себе. Ей бы столько наглости.
— Тогда зачем я здесь?
— Я хотел… — Церус задумался. Видимо, решал, чего хотел больше. — Хотел…