В погребе на крюках висела парочка закопчённых кроличьих тушек, и запечённая оленья нога имелась. Все это отложили для сегодняшнего ужина — хотели отметить выходной день.
— Все равно, — Меди стыдливо прикрыла грудь.
Движение не осталось незамеченным.
— Глупышка, — зашептал так волнующе, что пальчики на ногах подогнулись. И руку её с груди убрал. — Я уже все видел. — Оборотень нагло обхватил губами красную горошину. Меди охнула и покраснела, как спелая малина. — Мой Мёд.
Плавно соскользнул с кровати и принёс лёгкое пуховое одеяло. Прикрыл девичью срамоту, сам стал одеваться.
— Я быстро вернусь, а ты, — он игриво дотронулся до кончика её носа, — будешь ждать меня тут тихо, как мышка. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула Медея.
— И никуда не высовывайся! Когда вернусь, нам нужно будет о многом поговорить. Согласна?
— Да.
Вот поговорить им действительно нужно. Столько всяких вопросов в голове. Зачем? Почему?
— И поближе познакомимся.
— Куда уж ближе? — хихикнула Меди, наблюдая, как Церус застёгивает рубашку.
— Название твоей стаи не знаю, — серьёзно пояснил оборотень. — Фамилию рода.
— Медея Фалин, — просто представилась Меди. А чего скрывать? Вся семья мертва. Если оборотень и захочет отомстить ей за нарушение границы, то никого не найдёт. — А стаи нет. Не приняты у нас стаи.
— Понял, — кивнул Церус. — Позже, наверное, познакомлю тебя со своей.
— Семьёй? — Медея ведь сразу поняла, что он не один тут.
— Со стаей. Ты не пугайся. Все эти россказни… на самом деле мы мирные. Без причины не звереем.
Какая хорошая у него улыбка. А глаза теперь зелёные От чудища в них остались только жёлтые крапины. И зрачок нормальный круглый. Значит, успокоился? Сбросил напряжение?
Медея улыбнулась ему.
У Бёрк так же было: когда она в зверя перекидывалась, то сверкала жёлтыми зенками, а в прочее время глаза у неё синие.
Церус закончил одеваться и направился к двери, но вдруг, резко остановившись, повернулся к ней. Залюбовался.
Сидит, натянув одеяло до самого подбородка. Растрёпанные волосы в беспорядке отброшены за спину. Губы пухлые от поцелуев. Так не хотелось покидать комнату и оставлять её одну. В душе от этого было как-то неспокойно. Страх потерять обретённую пару сдавливал сердце. Но он ведь уходит совсем ненадолго.
…Гелиодор тоже уезжал ненадолго, и что из этого вышло?
Церус тряхнул головой. Что за бред лез ему в голову? Где гномий хутор и где эта башня! Такое безопасное место ещё нужно поискать по Широким землям. Тише только в спальне эльфийского короля.
— Моя пара, — ласково улыбнулся Церус.
— Хочет пить, — многозначительно вздёрнула бровь Медея.
Он засмеялся и, кивнув, вышел из комнаты.
4. Свобода?
4. Свобода?
Церус бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Не хотел надолго оставлять её одну. Медея. Его пара! Счастливо заулыбался, мысленно повторив эти слова. Его! Пара! Кто бы мог поверить в такое? Обрести счастье в этой глуши. Невероятно. И он не позволит ей скучать в одиночестве, мигом добудет, что нужно, и вернётся быстрее ураганного ветра.
Оборотень выскочил на улицу, огляделся. Никого. Хорошо. Его злила мысль, что придётся рассказывать о ней, делиться пусть всего лишь информацией. Не сейчас. Их связи нужно окрепнуть, и зверь, что ворчит под кожей, должен успокоиться.
Еда. Глянул в сторону казармы. Нет, в общую кухню он не пойдёт. Там сейчас наверняка собралась вся стая, начнутся расспросы. Все оборотни страсть какие любопытные. А Церусу некогда отвечать — его пара ждёт. Медея голодает и умирает от жажды. Волосы на загривке Церуса стали дыбом от таких мыслей.
«Торопись! Нужно срочно накормить её».
Ведь самка выбрала его, увидев в боевой форме. Значит, рассчитывала, что сильный оборотень сможет обеспечить её всем необходимым. Нельзя разочаровать маленькую орчанку.
Цер остановился у большой дубовой двери с крепкими коваными засовами — запасной вход в погреб. Крепость построена хитро, второй вход сделали тут для удобства загрузки провизии — не нужно идти через коридоры и кухню. Открыл дверь — и сразу с телег носи вниз все, что привёз. Но с запорами, конечно, переборщили, будто не еда тут хранилась, а все сокровища Широких земель.
Сейчас замка на задвижке не было, да и что там брать? Оленью ногу? Церус отодвинул засов и пошёл вниз, в густой полумрак. Окна в погребе располагались на дальней стене под самым потолком. Узкие, забранные ржавыми решётками. Через пыльные стекла внутрь проникала совсем малая толика света. Ровно столько, чтобы не убиться на ступенях.