Идем лабиринтами девятиэтажек. Грязь. Везде разрытые траншеи теплотрасс. Железные двери подъезда. Дребезжащий лифт. Все-таки люди стали цивилизованнее, чем раньше. Даже война этой эволюции не помешала. Во времена моего детства и отрочества подъезд был криминогенно-клубно-туалетной зоной. Среди ободранных, исписанных стен и вони из подвала (воспетый «Сектором газа» подвал — это тема отдельного рассказа) тусовалась молодежь. Бухали, дрались, кололись, курили, дышали клеем, совокуплялись, играли на гитаре, пели. В подъездах спали бомжи, киллеры убивали коммерсов, маньяки резали жертв. Подъезд был местом конфликта поколений. Часто можно было услышать историю о том, как дядя Коля вышел сделать замечание разгулявшейся компании и был забит до смерти на глазах жены и детей.
Едем в лифте. Где моча на полу? Где выжженные кнопки? Где надписи «Рэп — это кал!», «ГрОб», «Accept», «Metallica»? Знаки анархии, пацифистов и свастика? Вот молодежь пошла — один интернет на уме! Нет бы выйти в подъезд. Плюнуть на побелку, потереть спичкой, поджечь и подкинуть ее к потолку. Спичка горит и черные пятна остаются. Весело ж, блин!
— Лена, Сережа — это Владлен. Владлен — это Лена и Сережа.
— Очень приятно.
Видно, что когда-то очень давно Лена была симпатичной девушкой. Вот как в 90-е пригнали «иномарку» из Германии, а потом ездили на ней по Сибири. У шатали машину. Так и Лена выглядит как иномарка «с пробегом по дорогам СНГ». Муж ее, Сережа, вроде нормальный. Обычный работяга.
Идем на кухню. Там уже сидят Саша и Ирка. Опять ритуал знакомства. Саша, типа, у них самым крутым считается. Он какой-то торговый представитель. Продает бытовую химию. Машина у него. Семья. Стабильность. Хоть доход и небольшой, но, тем не менее, ремонт делают, летом отдыхать ездят. На столе водка, вино, пиво. Предлагают выпить. Каждый раз мне приходиться объяснять, что я не пью вообще ничего и никогда. Люди с первого раза не понимают этих простых русских слов. Почему-то они думают, что раз я «вообще не пью», то я пью пиво.
— Нет, нет! Он совсем ничего не пьет! — поддержала меня Милфа.
Удивленные взгляды. Всегда этот факт из моей жизни настораживал и пугал людей. Спрашиваю пароль от вайфая и ухожу во Всемирную паутину. До меня долетают обрывки разговора собравшихся:
(Мужчины)
— А я ж свечи на машине поменял все-таки…
— А я все свою до ума не доведу. Надо гнать к специалистам…
— А я хочу ее продать. Другую себе купить…
(Женщины)
— А где Натаха?
— Та она ж с работы… Скоро придет.
— Глянь, как я себе маникюр сделала («Ебать! Лучше б ты себе зубы вставила», — думаю я).
— Ух ты! Красиво… Ты у Светки делала?
— Да.
— А я к ней на среду записалась.
— А я в среду ресницы делать пойду («Бля, похудей лучше килограммов на сто, дура»).
— Светка — это та, что с пятого дома?
— Ну да.
— Что, она с мужем развелась?
— Да там не понятно…
(Все вместе)
— Ну что вы ремонт закончили?
— Да ну… Его невозможно закончить…
— Вы будете гипсокартон на потолок устанавливать?
— Да.
— А чего вы не хотите натяжные?
«Владлен, ну убери телефон, некрасиво», — ласково шипит на меня Милфа. Я должен поддерживать разговор. Раньше я так и делал. Считал, что надо быть вежливым, общительным. Как-то это получалось. Сейчас похер все стало. Зачем мне разговаривать, если я не хочу? Во-первых, о чем? О гипсокартоне? Машинах? Как все подорожало? Разговоры без начала, конца и смысла. Вообще, мне больше с девушками нравится общаться, чем с мужчинами. Подвыпившие мужчины просто раздражают — сейчас начнется политика, геополитика, а может, и «мурка». Хорошо, что военных еще нет, а то слушал бы еще про «зушку», Дебалю, поляков, или о том, как за его голову укропы дают пятьдесят тысяч долларов. Однажды я не выдержал и одному такому «неуловимому Джо» сказал: