– Эдик, логика. И капельку везения. Я до вступления в рыскари в конюшне работал и набрался всякого.
– Вопросы оставим на потом, – оборвал я раскрывшего рот Эда. – Немой, выедем из лагеря, и маши кнутом направо и налево, отгоняй призраков, нас только не задень. Не отставайте от меня. Я расчищу путь.
– Может, его спустить? Пусть по травке покатается, – скривившись от боли, выдал идею Ал и указал кивком на Тумура.
– Помрёт раньше времени, – отказался я и повернул «тигра» к краю загона.
Мгла просачивалась между костяными столбиками. Бледная, необычно плотная, похожая на отвратительный, бурлящий кисель. Поверх мерзкой массы прокатывались волны высотой в пять – десять метров. Складывалось впечатление, будто под поверхностью белесого моря стремительно проносились гигантские существа.
В памяти всплыли наставления Висельника, предостерегавшего от пролития крови в месте ночлега. Призраки ведь чуют её и идут к ней. Вот и столпились. К простым фантомам, составляющим основу Мглы, присоединились сущности покруче, судя по всему, гейсты. Тумур резал химер, призывая их.
– Ну, и чего ты добился? – пробормотал я.
Нам был нужен другой путь. Загон расположен впритык к шатрам, и сюда стекаются призраки. А как обстоят дела на том краю лагеря? Может, резнёй Змей отвлекал Мглу от другого выхода.
– Погнали! – скомандовал я, пустив «тигра» в проход между горящими палатками. По краю идти не рискнул. Огонь скроет нас. К тому же, чем ближе к пламени, тем уютнее себя чувствовал.
Тройка химер тронулась поначалу нехотя, затем повысила темп до рыси.
Пожар, моментально разгоревшийся, столь же быстро затихал, пожрав шкуры и редкие деревянные элементы шатров, даже трупы толком не обуглились. На мертвецах, усеивавших лагерь, тлели одежда и волосы. Дым представлял наибольшую проблему, в нём же ориентироваться сложно. Я направлял «тигра» строго по прямой. Зверь сам перескакивал догоравшие обломки жилищ, иногда останавливался, раздувая ноздри и крутя головой.
Примерно в центре лагеря нам попался Пастырь. Окутанный голубым светом колдун неподвижно стоял в полусотне метров от нас посреди десятков тел, раскинув руки в стороны и обратив лицо к светлевшему небу. Тончайшие лучи такого же мертвенного, нездешнего света тянулись к нему, соединяя с жертвами по всему лагерю. Здесь творилось нечто неправильное, неподвластное пониманию человеческим разумом, одинаково страшное в своей непознаваемости и странно притягательное. Я ощущал силу, струившуюся по лучам-каналам и скрученную в невидимые жгуты, опутывавшие некроманта.
«Души… Колдун поглощает души кочевников. Запретное для смертных заклятие, – глухо прозвучали мысли королевского мага. – Берегись!»
Не сводя глаз с Пастыря, не сразу заметил смертоносное облако. Туман, точно сторожевой пёс, вынырнул из-за обвисшего, перекошенного шатра, наверное, самого большого в лагере, и заскользил нам наперерез. Оглушительно замычавший «тигр» шарахнулся от него, я ударил пятками по рёбрам зверя, уводя влево от магической креатуры. Облако выстрелило туманным щупальцем, стремясь достать вепря. Навстречу ему свистнул разворачивавшийся в воздухе ремень моего кнута и щёлкнул, отделив похожий на удлинившийся хобот отросток от основной массы.
– Бегом! – Мой ор разнёсся, наверное, по всей округе.
«Тигр» пустился в галоп. Мне оставалось размахивать кнутом. На прыжке через обломки меня подбросило, едва не выкинув из седла. Сжав коленями бока химеры, я вцепился в поводья. В сознании засела единственная мысль: лишь бы никто не упал!
Мимо промелькнули шатры, начались и внезапно закончились палатки простых кочевников, а за ними линия костяных столбиков. Мы ворвались в раздавшееся перед нами море Мглы, удивительно редкое, в противоположность плотной массе у загона. Раздававшийся позади топот внушал надежду на благополучный исход. Когда «Тигр» сбавил темп, я обернулся.
Эд свешивался с химеры, одной рукой ухватившись за витой рог, а второй закрывая глаза. Немой сидел ровно, точно ему через позвоночник продели стальной штырь. Его простое, грубоватое лицо с крупными чертами ничего не выражало.
– Твою мать, – Ал на шее скакуна плакал. – Скакать со сломанными руками. Ты чёртов садист, Кир.
Не было лишь Змея. Вместо верёвки, которой я его привязал к седлу, болтался обтрёпанный кусок.
Впрочем, судьба предателя заботила меня меньше всего. Фрагменты неба, свободные от туч и похожие на осколки витражного стекла, окрашивалось в нежные предрассветные тона. Мгла, укрывавшая степь, постепенно становилась прозрачной. Призраки теряли очертания, расплывались бесформенной дымкой.