– Так точно.
– Чего спросить хотел?
– Висельник, Раф и Стив возродились?
Маг ответил после короткой паузы:
– Да. О них не волнуйся. – Щелчком пальцев он подозвал телохранителей. – Как закончит, снимите с него доспехи и отведите в четвёртую камеру. Ночь проведёшь там, – это уже мне.
У меня словно камень с души свалился, когда узнал о возрождении Стиви. Значит, не ошибся, отправив его на костёр. Хм, звучит-то как… по-инквизиторски, что ли.
Я спокойно воспринял новость о заключении в камеру. Клановцы обязаны проверить информацию. Только вот часики-то тикают, времени на решение проблемы с божественной душой всё меньше.
К концу допроса на улице уже стемнело. Колючие звёзды следили за подлунным миром в просветы между туч, дома погрузились во мрак, лишь кое-где из-под крыш светлели отсветы ламп и свечей. Громада Зиккурата преобразилась в который раз. Мрачная, угрожающая, таящая бесчисленное множество секретов.
После окончания письменного доклада с меня сняли броню, обезоружили. Затем привели на первый этаж, прошли с факелом по узкому коридору и по каменной столь же узкой лестнице долго спускались на нижние уровни колоссального строения. И снова коридор, на сей раз пошире, с двумя радами окованных металлическими полосами дверей. В ближайшую меня и втолкнули, к пучку сухой травы, заменявшему постель, и ведру для нечистот. Размеры камеры позволяли растянуться на полу, достав макушкой и ступнями до противоположных стенок. Но самое плохое не крошечная площадь. Тьма, вот что пугало по-настоящему. Кромешная, без намёка на свет, которого и за дверью в коридоре не было и в помине. Она наступила после ухода моих конвоиров.
Я сел на груде сена, отдававшего тухлятиной, прислонился спиной к холодной стене. Темнота будила воображение, подхлёстываемое воспоминаниями о недавних событиях. Словно опять оказался в наполненном останками нелюдей склепе под башней, рядом таились слуги колдуна, морраты и бесплотные призраки. Кожей ощущалось присутствие чего-то злого. Казалось, послышался неразборчивый шёпот, вынудивший вжаться в стену.
Я прокашлялся, прочищая стиснутое спазмом горло.
– Взвейтесь кострами синие ночи, – пропел, выталкивая из себя слова, точно валуны. – Мы пионеры – дети рабочих!
Страх понемногу уходил. Голос становился увереннее, и вскоре я орал во всё горло древнюю советскую песню.
«Костры. Стихия огня тебе идёт, – проронил Наставник. Он не общался со мной с тех пор, как я сбежал из лагеря кочевников. – Ты устал. Со стороны владетелей сей цитадели глупо, более того, оскорбительно не дать поесть и отдохнуть как следует человеку, принёсшему им важное известие».
– И я того же мнения. Но и их легко понять. Они относятся с осторожностью к людям, контактировавшим с представителями чужих фракций. Среди клановцев часто попадаются предатели. Хотя покормить меня им ничего не стоило, да.
«Ты давно не спал. Тебе необходим сон, ученик».
– Я не против. В голове такой хаос творится. Слишком много впечатлений, оставивших отпечаток в памяти.
«Вот почему уместнее преподавать Стезю Огня последовательно, с основ, а не вдалбливать в подсознание заученные заклятия. Не пойми неправильно. Истинный пиромаг не страшится темноты. Он её лютый враг, как и она – его».
– У меня нет ни желания, ни сил сегодня слушать лекции по магии. Простите, Наставник. Я впрямь очень устал.
Понимание, о чём стремился сказать маг, возникло внезапно. Огонь во тьме, вот что имелось в виду. Успокаивающий, дарующий умиротворение огонёк. Источник магической силы пироманта.
Я представил искорку, теплящуюся в глубинах сознания, распалил её, и вспыхнуло пламя, подобное тому, какое танцует на фитиле свечи. Оно разгорелось, такое было на головке факела конвоиров. Чудовищ, населявших темноту камеры, огонёк прогнал в дальние закоулки воображения, очистив разум от страха.
«Не увлекайся, ученик. Довольно».
Наставления мага пробивались ко мне будто сквозь толстое ватное одеяло. Пламя притягивало меня. Я вглядывался в пляшущие языки, ощущая себя полностью защищённым, неуязвимым. Оно обещало откровения, каких человечество не знало тысячелетиями, и вечность, преисполненную уюта домашнего очага.
«Засыпай. Пусть огонь твоей души успокоит тебя. Я прослежу, чтобы ты не сгорел во сне».
…Пробуждение выдалось неожиданно резким. В камере кто-то был, и речь не о чудовищах из воспоминаний. Страх исчез. Темнота рассеялась, ярко светило горячее солнце, похожее на моё внутреннее пламя, снившееся всю ночь. Приоткрыв правый глаз, я зажмурился от света факела, вставленного в гнездо-держатель.