– А дальше ты и так все знаешь, – неохотно сказала Яга, – ничего интересного. Недолго девица-красавица одна бродила, нашла в большом городе неравнодушных людей, устроилась и зажила припеваючи. Пока тебя не встретила. А что? Худо ли – на одну всего долю ночи птицей обернуться. Так и до старости дожить можно, ничего страшного не вижу. Но ведь не сиделось же. Решила душа-девица, что плохо ей, дескать, больно скучно. Ну и… ясное дело. Какой же мужик выдержит, чтобы пару раз на своей благоверной не сорваться? Так что в этом я тебя не виню.
Раздался храп. Это Темнополк, у которого, оказывается, давно глаза закрывались сами собой, уронил голову на руки и задремал, убаюканный мерным голосом Яги. Та посмотрела не него с нежностью и заговорила, сбавив тон:
– Вот и весь сказ. Сидит сейчас Светлояра у батюшки своего и горючими слезами заливается. Каждую ночь на один час она птицей становится, бьется грудью о железную решетку, в кровь разбивается, но крепки прутья, не улететь ей прочь. Царь Елисей, может, и рад бы уже ее на волю выпустить, как-никак самого уже одиннадцать детушек замучили, да что поделать – крепко заклятие, да и жена подзуживает: мол, виновата девка, без отеческого благословения первому встречному на шею кинулась. Царица, сам понимаешь, не больно-то хочет, чтобы Светлояра Елисею-царю всю правду про нее поведала, вот и говорит, что, дескать, выпускать не след. А с Елисеем у меня свои счеты. Обидел, дюже обидел он Василену-красавицу, сгубил племянницу ненаглядную. Так неужто не сыграть мне с ним шутку, да она и во благо будет! Я не я буду, если не сыграю!
Тут Яга стукнула кулаком по столу, но тут же бросила взгляд на Темнополка и продолжала уже шепотом:
– Так что с утра пораньше собирайся-ка, поедем прямо в Медное царство, вызволять твою невестушку. Темнополка, поди, разбудить надо, не гоже ему за столом сны видеть… Кстати, – она насмешливо посмотрела на Ивана, – и тебе надобно бы отдохнуть да себя привести в подобающий вид. Уж не знаю, чего в тебе Светлояра нашла… Она наверняка себе прочила красавца писаного, каких и в свете-то нет, а тут надо же…
Ваня смущенно потупился. Яга хмыкнула, довольная, что смогла его поддеть, и начала будить Темнополка. Тот долго не понимал, чего от него хотят, наконец поднялся и потер лоб рукой.
– Извини, совсем я плохой стал, – виновато произнес Темнополк, – старею, видимо.
Откуда-то в руке его оказалась длинная трубка, из кармана явился на свет вышитый кисет. Темнополк закурил, и только тут Ваня вспомнил, что с тех самых пор, как он оказался здесь, курить ему не хотелось. Даже не тянуло. Странно.
Спать пошел в раздумьях. Царевна… Ну надо же…
С утра Темнополк выглядел еще более подавленным, чем вчера. Очевидно, спал он плохо, синие тени под глазами на белом лице выглядели как огромные синяки. Молча покуривал он свою трубочку, пил чай из глиняной кружки, думал о чем-то. Яга с кем-то ожесточенно ругалась, но, где именно, было непонятно – звонкий девичий голос ее раздавался отовсюду. Завтракали все в той же горнице, но на этот раз на большом столе стоял только одинокий самовар, кружки и блюдо с какими-то плюшками. Ваня налил себе чаю и сел, не решаясь первым заговорить с Темнополком, который, судя по всему, сегодня был не расположен к беседам.
– И чего сидим, кого ждем? – Яга шумно уселась на лавку, схватила с блюда румяную плюшку и откусила добрую половину. – Какого лешего чаи гоняем?
Она ловко управилась с плюшкой и потянулась за другой, не забывая отпивать чай из огромной кружки. Говорила она с набитым ртом, невнятно и торопливо:
– Сейчас быстренько соберемся – и в дорогу. Путь неблизкий, а тебе, – она махнула плюшкой в сторону Темнополка, – еще потом по своим делам успеть надобно.
Темнополк ничего не ответил, задумчиво выпуская вверх струйку белого дыма. Ваня нервно потрошил плюшку, то ли искал в ней начинку, то ли просто так. Яга возмутилась:
– Ну, вы как хотите, а я пошла.
При этом она налила себе еще чашку и пригладила волосы. Странная была Яга, вроде и молодая, а глаза выцветшие, хоть и горели задорным юношеским огнем.
Собирать было нечего. Ваня сидел и ждал, когда Темнополк, делающий сегодня все на удивление медленно, доест плюшку, которую в него буквально силой впихнула Яга. Наконец все было готово. Яга, принарядившаяся по случаю путешествия в Медное царство, сияла, как вешнее солнышко, Темнополк же был. мрачен и еще бледнее, чем вчера.
Перед теремом Яги стояли два богатырских коня, которые ни в какое сравнение не шли со Среброгривом. Черный, как смоль, конь Темнополка в холке был едва ли не в два раза выше Вани, сбруя на нем тоже была черной, в длинную гриву вплетены черные ленты. Второй же конь, Медногрив, ничем не уступал первому, был он высок и статен, рыжая грива полыхала закатным пламенем, сбруя отливала медью.
Яга лихо вскочила в седло, махнула рукой замешкавшемуся Темнополку. Тот постоял, подумал, взобрался на черного коня сам и подал руку Ване. Тот, замерев от страха, сумел только с третьей попытки залезть на широкую спину коня, устроиться впереди Темнополка. И только опустился Ваня спиной к груди всадника, как тотчас прошли все его страхи, словно и не было их. Спокойствие охватило его, даже безразличие, будто никто не посмеет причинить более зла – ведь позади был надежный новый друг. Пусть и странный, зато сильный и могучий, рядом с таким не страшен никакой враг. Ваня улыбнулся. Давно ему не было так хорошо. И так покойно.
Ехали долго, у Вани затекла спина, руки закостенели на ветру. Лето будто кончилось в один день: хлестал дождь, налетал вихрь, деревья в лесу трещали и гнулись, осыпая всадников листьями и обломками веток. Но Яга словно не замечала непогоды, строила глазки Темнополку, что-то насвистывала и то и дело погоняла Медногрива. Тот ржал, вставал на дыбы и мчался еще быстрее, так что конь Темнополка едва за ним поспевал.
Ваня думал о Свете, которую здесь звали Светлоярой, думал о новых друзьях, которые, к слову сказать, и на людей-то были вовсе не похожи. Думал о времени, которое здесь шло совсем по-другому. Наконец, думал Ваня о том, что ему все время хочется спать, а с каждым новым рассветом чувствует он себя сильнее и здоровее. Удивительнее же всего было то, что за какие-то пару дней волосы Ивана отросли настолько, что уже щекотали шею, да и какие волосы! Не ежик, похожий на редкую щетину, а крепкий густой волос кудрявился теперь на Ваниной макушке, спускался тугими завитками едва ли не на плечи. В груди же будто зарождалось что-то новое, неведомое, дышал Ваня глубже, чаще, грудь вздымалась шире. Странно было Ивану ощущать и то, что сердце больше не болело и не сжималось судорожно, что в голове прояснилось, что она больше не болела и не кружилась. Странно было Ване, но приятно. И он опять задремал, с удовлетворением предвкушая, как во сне снова прибавится сил. Темнополк, словно поняв, постарался закрыть его от проливного дождя, даже Яга стала петь потише.
Кони все неслись вперед, наконец лес поредел. Ливень постепенно утих, превратился в мелкий грибной дождик. Радуга перекинулась ясной дугою, да так низко, что так и хотелось коснуться ее рукой. Ехали Полем, кони будто плыли по колено в мокрой траве. То и дело из-под копыт каким-то чудом умудрялись выскочить пушистые зверьки непонятной породы, стайками рассыпались по полю, прятались кто за большим камнем, кто за скошенной копной травы. И все фыркали, все ругались из своих укрытий на своем языке. Яга то и дело пробовала достать их концом своей плети, но зверьки чутьем угадывали ее маневры и всякий раз отскакивали в последний момент под звучную брань всадницы.
– Оставь ты их, – наконец не выдержал Темнополк, – чего ты?
– А что? – разозлилась Яга, будто бы в охотничьих неудачах был виноват ее спутник. – Тебе что за дело? Жалеешь, что ли?
– Да нет, – он пожал плечами, – делай что знаешь, только зачем?
– Затем, – гордо вскинула она голову, – нечего под ноги бросаться.
– Ну и глупо, – Темнополк устало улыбнулся, – это их поле. Мы тут гости.
– Я не гость в своем краю! – отрезала Яга и надолго замолчала.