– Погоди, – перебил ее Ваня, – но тогда как же мы сумеем выручить Светлояру? Если завяжется такая война и великая битва, как мы сумеем хотя бы узнать, где она?
– Так и сумеем, – раздраженно ответила Яга, – втихомолку под шумок все и провернем. Ты не робей, не впервой мне такие дела обделывать.
– Ну хорошо, – осторожно кивнул Ваня, – я тебе верю. Тогда что же нам делать сейчас?
– Затаиться и ждать, что же еще можно придумать? А когда разразится битва, тогда и будем действовать.
– Хорошо, – сказал Иван, – вот только…
– Что еще? – поморщилась Яга. – Что еще не нравится?
– Все не нравится, – твердо проговорил Ваня. – Не нравится то, что все, что мы делаем, сводится к одному – спасти царевну Светлояру.
– А чего ты еще хотел? – изумилась Яга. – Каких еще пирогов да пряников?
– А таких, – Ваня так и сверкнул глазами, – отчего бы нам не сделать что-то ради всего Медного царства? Ты ругаешь Елисея и говоришь, что он плохой царь, но и ты признаешь, что Рогнеда гораздо хуже! Ты говоришь, что Медному царству настанет конец, когда придет время ее властвования, ты говоришь что Еруслан сровняет Медное царство с землей и выстроит здесь какую-то обитель для чародеев… Неужели нельзя ничего изменить? Почему мы не можем этому противостоять? Я многое понял здесь, и самое главное – это то, что и один в поле воин! Что даже я, не солдат и не маг, простой человек, ничего не стоящий сам по себе, могу ради своей цели горы ворочать! Но ведь и ты – и все вы – вы больше, чем обычные люди! Вы многое знаете и многое можете, неужели никто, никто из вас не может спасти Медное царство?
Под конец Ваня перешел почти на крик, голос его гремел, заполняя собой всю горницу, эхом уносился куда-то под потолок.
– Тише ты, – Яга осторожно тронула его за плечо, – разошелся как! Обидели его, видите ли, нет у царства, дескать, защитников! А хотя, Ванюша, – тут Яга улыбнулась, – прав ты, дружок. Рада я несказанно услышать таковые слова, уж и не думала, что дождусь их от тебя. Не печалься, Иванушка, и не горюй, были бы только мы живы, а там, глядишь, Медное царство из пепла воспрянет. Не токмо ради одной Светлояры решила я тебе помогать, чуяло мое сердце, что и ты не последнюю роль сыграешь в грядущей войне. В этом-то и была моя корысть, друг мой. Видимо, я не ошиблась. Знай же, что ждать начала великого сражения нам осталось недолго. Завтра с утра, только лишь встанет ясно солнышко и красный всадник промчится, славя новый день, у медных ворот будет стоять целое полчище воинов, каких ты сроду не видел. Ладные да статные, сильные да ловкие богатыри, ростом каждый в целую сажень, силой каждый вдесятеро против самосильного воина изо всех трех держав. И не будет с ними сладу и уговору, будет одна только битва великая, когда победит Еруслан заведомо, а воины медные полягут мертвыми все как один.
– И что же делать? – снова перебил ее Ваня. – Что мы сможем сделать против целой армии?
– Всего лишь встать за час до рассвета. Встретить медное войско, которое придет с победой, принесет золотые и серебряные знамена, обе державные короны.
– И что потом?
– Посмотрим, – пожала плечами Яга и бросила лукавый взгляд на Пересвета, – утро вечера мудренее. Так, что ли?
– Так, – улыбнулся Пересвет и приложил палец к губам.
– А пока спите, – Яга махнула рукой, – надо набраться сил. Встретимся за час до рассвета.
И она, перекинув на грудь тяжелую косу, выскользнула за дверь.
– Доброй ночи, – шепнул Ваня ей вслед.
– Доброй ночи, – кивнул Пересвет, посчитав, что Иван обращался к нему, – не знаю, как вы, а мне страшно хочется спать.
Он свернул свой плащ поудобнее и улегся на пол, привалившись спиной к стене. Уснул тут же и вскоре уже вовсю храпел. Иван постоял еще, подумал и последовал его примеру. Немного поворочался и наконец устроился на жесткой рогожке, заляпанной кровью. Веста подошла к нему и, не говоря ни слова, легла рядом, вытянув лапы и положив морду Ване под мышку. Засопела жарко, что-то невнятно пробурчала и затихла. Ваня приобнял волчицу одной рукой. Ему очень хотелось сказать ей что-то хорошее, поведать, как сильно он успел к ней привязаться, но Ивану казалось, что об этом и говорить сейчас немыслимо. Кто знает, что ответит ему волчица? А вдруг поднимет на смех или, еще того хуже, вздумает обидеться? Долго он сидел рядом, не зная толком, с чего начать и о чем говорить, но, подумав еще немного, решился на задушевный разговор.
– Веста, милая моя Веста, – торопливо зашептал Иван на ухо волчице, – что мне делать, милая моя, верная подруга? Я меняюсь, беспрестанно меняюсь, и знала бы ты, как меня пугают эти перемены! Мое сердце становится горячим, словно бы в нем поселилось пламя, мою душу разрывают сотни сомнений, но единственное, что мне сейчас становится более или менее ясно, – это то, что назад пути нет! Прошлое словно закрылось от меня серой пеленой, я не помню своего дома, всеми своими помыслами я только здесь! Я не представляю, что будет со мной потом, после того как я пройду свой путь, я не хочу больше покоя – только в дороге я нашел и обрел себя, только здесь я понял, зачем живу на свете! Что мне делать? Скажи мне, направь меня, ведь ты намного мудрее, намного опытнее. Почему я меняюсь? И как меняюсь – я все тот же Ваня, которым был раньше, или на моем месте совсем другой человек, более сильный, более смелый, более горячий? И почему больше всего на свете мне хочется, чтобы рассвет так и не наступил, хочется остаться здесь с тобой в беспокойном ожидании, в тревоге и сомнениях? Что со мной, милая Веста? Что со мной случилось?
Волчица перевернулась на бок и всхрапнула. Ваня посмотрел на нее и грустно улыбнулся:
– Ты уже спишь… Прости, что докучаю тебе пустыми речами. Спокойного тебе сна и доброй ночи, моя белая волчица.
Утро подкралось незаметно – еще бы, в горнице не было ни одного окна. Если бы не пришедшая вовремя Яга, все бы дружно проспали.
– Просыпайтесь, олухи! – заорала она с порога, да так, что бедная Веста с перепугу стукнулась мордой об пол.
– Рассвело давно! Утро на дворе! Петухи уже надорвались, а вы все спите, чурбаны несусветные! – не унималась Яга. – Вы что, решили все дело загубить, охальники эдакие?
Ваня открыл глаза и резко сел, спросонок не понимая, где он и чего от него хотят. Пересвет и вовсе вскочил на ноги, напрочь позабыв о низком потолке, мигом набил шишку на темени и, тихо шипя, опустился на пол.
– Случилось-то чего? – спросил Ваня. – Неужто ночь уже пролетела?
– Болван, – беззлобно махнула на него рукой Яга, – и как ты только уродился такой, беспутная твоя головушка! Вставайте, добры молодцы, красны девицы, – обратилась она уже ко всем, – чего разлеглись? Время не ждет! Да и Далмат тоже.
– Это как Далмат? – изумился мигом проснувшийся Иван. – Откуда Далмат?
– Оттуда и есть, – пожала Яга плечами, – в сенях дожидается. Право, я и не ожидала, что он в такого дюжего молодца обернется, он и в юные годы никогда эдаким могутным хлопцем не бывал. Признавайтесь, бесстыжие, сколько ему яблок скормили?
– Четыре, – улыбнулся Ваня, – а что?
– Да уж ничего, – сурово хмыкнула Яга, – оно и видно. Далмат-то не один притащился. Никак нет, други мои, он и доченьку свою ненаглядную приволок. Будет сватать – не пугайтесь дюже, он с этой девкой который год мается, все с рук сбыть пытается, да не за парня из своего царства, а за чужеродного молодца, да такого, чтобы всем статьям отвечал – и собой хорош, и за душой не грош.
– Он мне ее сватал, – осипшим голосом проговорил Ваня, – ох и силен царь-батюшка, всего умучил, еле я от него ноги унес!
– А то! – усмехнулась Яга. – Помнится, он еще Темнополка в зятья прочил, так я ему тогда едва глаза не выцарапала, чтобы на чужое добро не зарился, срамник эдакий.