— Помогите, — сказала она, стараясь не показать своего сочувствия санитару.
Галина Михайловна внушала: «Жалости никогда не проявляй. Она ослабляет и унижает человека».
Мельник поморщился, не скрывая отвращения к предстоящему делу, но не отказался, а стал помогать сестре.
— Заодно протрите его спиртом, — посоветовала Галина Михайловна, сидящая к ним спиной у изголовья танкиста.
Настенька не первый раз в душе восхитилась своим доктором, её способностью «видеть спиной», чувствовать, что происходит в палатке, и тотчас реагировать на все.
— Пить... пить... Вода надо... — попросил Хабибуло, когда вся процедура была закончена и он, переодетый в чистое бельё, снова лежал на спине.
Настенька смочила водой из поильника два марлевых тампона. Одним обтерла лицо и губы больного, другой подала ему.
Хабибуло неодобрительно прицокнул языком, но тампон взял и принялся сосать его, как ириску.
— Сходите в аптеку, — попросила Галина Михайловна. — Что-то система переливания не очень работает. Или пусть заменят, или эту наладят.
Мельник поспешил выполнить распоряжение. Настенька заметила, что он охотно выполняет распоряжения, связанные с уходом из палатки. Это была его маленькая хитрость: на улице он мог подышать чистым воздухом, перекурить по дороге, перекинутся словечком с товарищами.
Санитар быстро вернулся, уныло доложил:
— Они складываются. Санбат сниматься надумал.
— В армии «надумал» нет, а есть приказ, — поправила Галина Михайловна невозмутимым тоном, словно ей уже был известен приказ о передислокации.
— А как же мы? — не удержалась Настенька. Галина Михайловна подошла, положила ей руку на плечо:
— Мы не можем бросить раненых. Значит, кому-то их передадим и тоже поедем.
Они продолжали свое дело. К ним заглядывали капитан Чернышев, замполит, комбат. Они о чем-то уславливались с Галиной Михайловной, отзывая её для переговоров в тамбур.
Краешком глаза Настенька видела, как грузятся машины, свертываются палатки других взводов, краешком уха слышала, как заводят моторы, успокаиваются голоса, уезжают товарищи.
Им дали еще одного санитара, по фамилии Чернобай, — высокого, с длинными, чуть ли не до колен руками. Настенька обратила внимание на то, что он явился с автоматом, деловито поставил его в угол палатки, спросил как ни в чем не бывало, как спрашивают о знакомой работе:
— Чего робыти?
— Получите термос с горячей пищей, хлеб и воду, — поручила Галина Михайловна.
Новенький кивнул и не спеша направился к выходу.
— Мельник, — позвала Галина Михайловна. — Помогите.
Мельник выскочил из палатки раньше новенького.
Новенький ухмыльнулся, давая понять, что он мог бы обойтись и без помощников, и буркнул безразлично:
— Нехай.
«Нехай», — про себя повторила Настенька и с этого момента так и стала называть новенького санитара — Нехай.
Еще раз пришел комбат, вызвал Галину Михайловну в тамбур. Настенька услышала слово:
— Рискнем.
— Этих троих готовить к эвакуации, — распорядилась Галина Михайловна, возвращаясь в палатку.
Началась обычная в таких случаях спешка. Отправляемым делали уколы, давали противошоковую, проверяли пульс, повязки, поили на дорожку, доставали дополнительные одеяла, укрывали и утепляли, чтобы их не продуло дорогой.
Когда вернулись санитары, раненые были уже подготовлены к эвакуации, оставалось переложить их на носилки и погрузить в подошедшую «полуторку».
Когда они были погружены, выяснилось, что подъедет ППГ и никого никуда эвакуировать не надо.
Через пять минут, раненых начали вносить в палатку.
— Кажуть, оставить. Нехай, — объяснил новенький.
Ушла последняя машина. Гудение её долго держалось в наступившей тишине.
На какое-то мгновение Настенька ощутила страх. Столько было шуму, голосов, ходьбы, движения вокруг, и вдруг пусто и тихо. И только они — восемь раненых и четверо их, медиков.
Раздумывать не было времени. Неотправленных нужно было вновь принять, уложить поудобнее, укрыть, успокоить. Оказалось, при всех этих перекладываниях у одного с пневмотораксом разошлись швы. Он начал дышать с присвистыванием, и его пришлось срочно перевязывать и поднимать повыше. Подушек не хватило, под спину ему подложили мешок с бинтами.
А потом танкисту стало плохо, и около него провозились больше часа.
Когда он успокоился, Галина Михайловна сказала:
— Мельник, кормите раненых. Настенька, помоги.
Помощь её состояла в том, что она кормила с ложечки и одновременно показывала санитарам, как следует это делать.