— У нас мало времени, — оборвал Сафронов. — Сейчас необходимо выписать медикаменты. Завтра отвезете в медсанбат и добьётесь быстрейшей доставки. А через полчаса новое построение... Составление общего списка... Быть может, он у вас уже есть?
— Нет, знаете...
— Тогда вам поработать придется. Комвзводов составят повзводно, а вы — общий.
— Слушаюсь. — Горбач намеревался козырнуть, но вовремя отдернул руку, так как по-прежнему был без головного убора.
После ужина состоялось второе построение. Составили роты и взводы. Сафронов поступил просто:
— Первая сотня, три шага вперёд!.. Первая рота. Вторая шеренга — вторая рота.
Плюс двадцать офицеров — отдельный взвод.
«Действительно можно формировать батальон, — подумал Сафронов. — Столько командиров, столько людей разных военных специальностей, а их выпускали из соединения».
— Сегодня располагайтесь так, как привыкли, — объявил он. — А завтра поротно и повзводно. Еще раз предупреждаю: никаких самоволок. Отбой в двадцать два ноль-ноль... Коммунистов и комсомольцев прошу остаться. Остальные, р-разойдись!
К коммунистам и комсомольцам Сафронов обратился с той же просьбой: поддержать его и помочь.
— Если, конечно, вы хотите остаться, снова встретиться с боевыми друзьями, с вашими командирами.
— О чем речь.
— В том-то и дело, — послышалось со всех сторон. Оставшееся время этих первых суток Сафронов провел за составлением заявки на медикаменты и имущество и письменного отчета замполиту. Горбач сидел напротив, писал общий список, изредка поглядывал на Сафронова, но не решался отвлекать его от дела. Было еще светло, и они не зажигали света. В доме слышались голоса. Кто-то еще ходил по коридорам и комнатам. Постепенно все утихло. Только дневальный внизу у входа все еще разговаривал с кем-то, просил табачку на ночь.
На мгновение стало тихо. А потом послышалась песня. Она влетела в раскрытое окно, и казалось, что поют в парке, хотя, конечно, пели в одной из комнат.
Вот пошла в атаку
Ротушка моя,
И прощай, любимая
Сторонушка моя.
— Каждый вечер поют, — сообщил Горбач, заметив, что Сафронов отвлекся от своих занятий.
Песня продолжалась. Голос поющего был в меру задорным, но где-то в глубине его улавливалась тоскливая нотка. Она-то и привлекла внимание Сафронова.
Песня, очевидно, была всем известна и пелась не раз, потому что, как только умолк запевала, тотчас десятки голосов подхватил припев:
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
В танковой бригаде
Не приходится тужить.
Мотив был известен Сафронову по картине, прошедшей перед самой войной, а вот слова доморощенные, свои. Он напряг слух.
Первая болванка
Попала прямо в лоб,
Механика-водителя
Загнала прямо в гроб.
Лишь сейчас Сафронов понял, что зацепило его за сердце: несоответствие между лихим и задорным мотивом и словами песни, сочиненными, видно, местным поэтом. А поющие будто специально хотели подчеркнуть это несоответствие — еще более яро подхватили припев.
Запевала выводил:
А потом и башня
Трещину дала,
Мелкими осколками
Поранило меня.
Кто-то присвистнул. Сафронов ожидал мощной поддержки многих людей, а вместо этого снизу донёсся пьяный голос:
Н-на палубу вышел,
А п-палубы нет...
Кто-то засмеялся, но большинство возмутилось: сорвал песню.
— Вот так, — произнес Горбач, словно пожаловался. Сафронов вскочил. Первая мысль была: самому броситься вниз и отчитать нарушителя, но он отогнал её и прошел в комнату офицеров. Там шла оживленная беседа, и, как видно, приход пьяного не привлек внимания. Появление Сафронова встретили, пожалуй, не очень одобрительно. Наверное, прерванный разговор был для всех интересным.
— Извините, товарищи офицеры, но у нас ЧП. Слышите?
Теперь уже по всему дому разносилась все та же пьяная песня:
Н-на палубу вышел,
А п-палубы нет...
— Товарищ Новак, я вас лично прошу навести порядок. Нарушителя арестуйте. Посадите в отдельную комнату. А завтра отправим в тыл.
Новак поднялся, оделся и молча вышел из комнаты вместе с Сафроновым.
41
Спали на полу, на ворохах бумаги, которой в доме оказалось большое количество: какие-то бланки, ведомости, плакаты. Горбач сразу и захрапел, как только лег, прерывисто вздыхал во сне, видимо радуясь своей удаче, отъезду в медсанбат. А Сафронову не спалось. Сто вопросов не давало покоя.