«Идея полезная, — рассуждал он. — Сохранить своих обстрелянных бойцов. Но вот как? Тут меня корпусной подсадил крепко. Тут я могу погореть, как порошинка. Дисциплина — это еще в моих силах. А все остальное? Снабжение, например. Вон табачку просят, а его нет. Штатов нет. С кем работать? Этот батальон — довесок. Лишняя тяжесть. Лишние заботы. Все и будут относиться к нему как к довеску. И мне здесь без помощи начальства не обойтись. Написал замполиту. Но сумеет ли он помочь? Рука покрепче нужна...»
Уснул Сафронов с трудом, несколько раз просыпался среди ночи, опять думал свою думу.
Подъем объявили ровно в семь ноль-ноль. Сафронов услышал оживление и топот привычных к командам людей. Солдаты спешили к пруду умываться. Сафронов и Горбач направились туда же. По дороге столкнулись с капитаном Сенченко.
— Через пятнадцать минут построение, — напомнил Сафронов.
— Схвачено.
— Передайте комроты-один.
— Он в курсе.
— Пусть он доложит.
— Слушаюсь.
Сафронов удивился: «Все вроде идет нормально. Даже не ожидал... Но они же привыкли к службе. Ничего же нового... Но ведь было такое... черт знает что... Отставить самодовольство. Еще ничего не сделано...»
Когда он через пятнадцать минут вышел в парк, роты стояли на лужайке в ожидании команды. Её подал старший лейтенант Новак. Сегодня он был без бушлата, в гимнастёрке, при погонах, при орденах.
На какое-то мгновение Сафронову сделалось неловко от того, что ему, малообстрелянному нестроевому, докладывает такой боевой и заслуженный офицер. Он быстренько подавил в себе эту сентиментальную вспышку.
Новак, доложив, четко отступил в сторону, открыв строй, и Сафронов, вытягиваясь в струнку, приложив руку к пилотке, громко поздоровался. Строй то ли от неожиданности, то ли потому, что отвык, ответил вразнобой.
— Отставить! — прервал Сафронов, в душе понимая, что от этих мелочей зависит порядок в этом новом, так называемом батальоне выздоравливающих. — Разучились, что ли? Повторим. — Он снова принял стойку и приложил руку к пилотке: — Здравствуйте, товарищи!
— Здравия желаем, товарищ капитан! — отозвался строй.
— Еще поработать надо, — сказал Сафронов. — Вольно... Объявляю распорядок сегодняшнего дня. Сразу же после завтрака все взводы займутся уборкой помещений. Первая рота занимает первый этаж, вторая — второй. Каждый взвод имеет отдельную комнату и отвечает за её состояние. Одновременно начну медицинский осмотр, начиная с первого взвода первой роты. Командиры рот, прошу обеспечить четкую и аккуратную явку людей, во главе с командирами взводов. — Тут он вспомнил о ночном ЧП и тихонько спросил у Новака: — Где этот пьяница?
— Вон. На левом фланге.
— Как?! Немедленно вывести из строя.
Новак сделал шаг в сторону левого фланга, махнул рукой:
— Фортунатов.
От строя отделился еще молодой солдат спортивного вида, рыжеватый, коротко стриженный, курносый, весь в веснушках. Он приблизился к Сафронову, приставил ногу, не зная, что делать дальше. По круглому лицу его блуждала улыбка, готовая исчезнуть в любое мгновение. Видимо, он ожидал, как повернется дело: шутливо — значит, и он засмеется вместе со всеми, серьезно — и он примет надлежащее выражение.
— Вот, полюбуйтесь, — сказал Сафронов. — Все слышали. Несчастье у товарища. Как фамилия?
— Гвардии ефрейтор Фортунатов, — покорно доложил провинившийся.
— Несчастье у гвардии ефрейтора Фортунатова. Он, как вы слышали, вышел на палубу, а палубы не оказалось.
Строй грохнул. И Фортунатов разулыбался, все еще надеясь на благополучный исход.
Сафронов выждал, а затем подал команду «смирно».
— Несмотря на мои предупреждения, Фортунатов всё-таки напился.
— Его не было на построении, — донёсся чей-то голос.
— Отставить разговоры в строю!.. Еще хуже. Значит, и на построение не явился... Вы какой части?
— Отдельный самоходный полк, — виновато отозвался Фортунатов.
— Где сейчас ваши товарищи? Чем они занимаются?
Фортунатов молчал. И строй молчал. Сафронов понял, что достиг своего, — подействовало.
— Гвардии ефрейтор Фортунатов, объявляю вам выговор перед строем. Будете отправлены в тыл при первой возможности... Предупреждаю, товарищи: или мы наведем дисциплину, или не будем существовать как подразделение. Анархизма и беспорядка командование не потерпит. А поскольку мне доверено от имени командования заниматься вами, я не потерплю... — Он повел глазами по строю. — После завтрака приступить к уборке. Р-разой-дись!