— У нас все в порядке, танк завелся.
Оружие, отобранное у немцев, положили на лавку.
— Немцев в подвал! — Шевченко показал на ляду возле печи.
Копейкин отбросил ляду — в нос шибанула погребная плесенная сырость. Подвал, наверно, не глубок, потому что не было лесенки.
— А ну туда, фрицы! — приказал Копейкин, — Быстро, быстро! Шнель, шнель!
Немцы бросились, опережая друг друга, словно только там видели свое спасение.
— Товарищ старший лейтенант, а мне можно «вальтер» взять? — обратился Копейкин. — Говорят, хорошее оружие. И харчи я приберу.
— Бери, Копейкин, бери!
— Чем бы дверцу в подполье прижать? — обратился сержант.
— Давай опрокинем стол и что-то потяжелее сверху положим, пусть посидят там.
— Вы их гвоздями, гвоздями забейте, — сказала хозяйка, подавая молоток и несколько ржавых гвоздей. — Вы бы, товарищи командиры, факельщиков взяли. Настоящие бандиты, а еще из наших. Через дом они на постое.
— Дойдет и до них очередь, мамаша, — сказал Шевченко. — Им мы виселицу подготовим, — и обратился к Копейкину:— Иди на улицу, послушай, как там.
Через минуту Копейкин снова вошел, таща за собой жернова.
— Тихо, товарищ старший лейтенант! — И стал накладывать на стол жернова.
—Это хорошо, что тихо, Копейкин!
У Павла стало легко на душе, словно они уже прорвались из окружения. Хорошо быть с таким комиссаром — непоколебимым, твердым, и Шевченко чувствовал себя как за каменной стеной.
«Может, снова завести танк и ехать, немцам и неведомо будет, что на их танках русские. Заманчиво бы взорвать штаб и уничтожить оставшиеся танки. Только не пришлось бы здесь застрять».
— Копейкин, сбегай еще к комиссару, как у него там?
А в селе тишина... Копейкина долго нет. Вот тебе и танкист Криничко. Если он не заведет танк, то Роман Судаков тем более. С автомашинами дело проще. Взял буксир и раскочегарил, а танк? Да и шума на все село наделаешь.
Ночь чуткая. Настроение у лейтенанта портилось.
— Заводи танк, Курт!
«А если мы еще одного пленного танкиста возьмем на подмогу, — подумал Павел. — Под оружием поведет. Курт сразу согласился».
— Иванов, возьми из избы танкиста — и к комиссару.
Что-то они там долго возятся. Только быстро.
— А может, потом туда пару гранат бросить на память?
«Не расстреляют ли хозяйку? Уж больно она обрадовалась нашему приходу. Одного немца возьмем, а с теми покончим».
— Вер ист танкист? — обратился Иванов к немцам, открыв ляду. Никаких движений, сидят словно мертвые. — Ну, кому я сказал! Танкисты есть? Иначе вам капут.
Сразу два немца закивали головами.
— Хватит одного, — сказал сержант. — А ну, вылазь! Смотри, от меня не убежишь!
Танк работал на малых оборотах. И вдруг выстрел. Шевченко высунулся из башни.
— Что такое?!
— Сбил, гад, меня с ног и бросился в сарай, — оправдывался Иванов. — Ну я и...
— Ах, Иванов, Иванов! Что же ты наделал!
Через несколько минут прибежал запыхавшийся Иван Копейкин:
— Товарищ старший лейтенант! Комиссар полка приказал вам взять знамя, хирурга Горяинова, женщин и прорываться к своим. Капитан Криничко пока будет отходить к хутору Ольховке.
«А Криничко словно напророчил: мол, не прорвемся на танках, партизанить будем, дело пошло к теплу. Только вот знамя бы сохранить».
— Копейкин, вызовите хозяйку, бросьте в подполье гранату и быстро на танк.
По селу захлопали взрывы гранат. Повисли красные ракеты.
— Вперед! Рули на улицу к большаку, там ждут нас.
Из домов начали выскакивать полураздетые немцы. Воздух огласился стрекотней автоматов. Пуляют кто куда.
— Знамя в танк! — приказал Шевченко. — Горяинов и медсестры, быстро взбирайтесь на броню танка! Остальным отходить к хутору Ольховке. Так приказал комиссар. Он останется тут с вами.
Наступила гробовая тишина. Вся надежда на прорыв с танками провалилась. На один танк всех не посадишь. Да теперь у немцев и танки не возьмешь, усилят охрану.
На передовой позиции сначала было тихо. И вдруг тусклое небо озарилось бликами огненных вспышек. И трудно было попять, кто стрелял, немцы или наши. А может, те и другие. Что же все-таки это было? Прорыв из окружения? Бой? Никаких мыслей, никаких дум. Ни о жизни, ни о смерти. До предела напряжены нервы. Заметили, поняли, сволочи! А скорее всего им сообщили. Где-то совсем рядом наши.
Ничего, теперь прорвемся!
— Развернуть знамя! — передал Шевченко в люк танка, который вел пленный немец. За ним неослабно наблюдал сержант Фролов.
И вдруг что-то подбросило Шевченко. На него наш наползать, обволакивать, окутывать, баюкать теплый туман. И Шевченко начал валиться в бездонную пропасть.