Железная бочка, приспособленная под печку, пела на разные голоса. В землянке пахло сосновой смолой.
— Сказывают, на Москву грузятся, — разглаживая складки гимнастерки, проронил Петр Фирсанов. Лицо его покрылось крупными капельками пота, узенькие, с белобрысыми ресницами глаза еще больше сузились.
— Куда грузятся — Верховному Командованию известно, а не мне, — ответил Шевченко.
— Неужели нельзя Москву отстоять? — снова спросил Петр Фирсанов.
— Нельзя только штаны через голову надеть, — зло бросил Иван Копейкин. — Москву не отдадим! Помянешь мое слово, не отдадим!
— А Кутузов хоть и сдал Москву, а войну выиграл, — вмешался Титов. — Тактика, так сказать. Может, этим я спас Россию. Но тогда совсем другое дело было...
— А Минин и Пожарский? — поддержал его Куваев. На лбу у него надулась жилка, еще больше обозначились две морщины на сухих щеках. — Думаю, наши тоже устроят врагу ловушку под Москвой.
— А что думает командир? — обратился Иван Копейкин.
— Москву сдавать нельзя, товарищи! — твердо сказал Шевченко.
— А вы, товарищ лейтенант, под бомбежкой были?
— Был.
— Страшно?
— Страшно, но со временем привыкаешь.
— И к бомбежкам можно привыкнуть?!
— Ко всему человек привыкает.
Иван Копейкин палкой поворошил поленья в печке. Красные отсветы скользнули по его лицу.
Пришел Фролов. Попросил у лейтенанта, чтобы отпустил Куваева на ремонт.
«Что же они возятся так долго с машиной Судаков»?» — вдруг рассердился лейтенант и направился в парк. Но оказалось, что они ремонтируют машину Фирсанова, пока тот отдыхает в землянке. Ремонт надо производить обязательно в присутствии водители. Заметив лейтенанта, Фролов пошел ему навстречу.
— Товарищ лейтенант, автомобиль к утру будет готов. Мы думали от вас скрыть это маленькое повреждение. Все я виноват. С меня спрос. Пристала Трикоз: разрешите проехать. Я, мол, водила. Вот и дал... Врезалась в березу, хорошо, хоть береза хилая была.
— Ах, помкомвзвода, помкомвзвода! Я только собирался завтра к комбату ИДТИ за разрешением организовать вождение. Теперь откажет.
— Да он и знать не будет. К утру восстановим... Чертова девка растерялась, вместо влево — свернула вправо. Не среагировала...
— Она не среагировала, ты не среагировал, а Травинский запретит вождение, вот и весь сказ.
16
От Травинского Павел вышел недовольный и злой: тот не разрешил Шубиной поехать на похороны тетки. Она заменила ей мать, воспитывала с двухлетнего возраста. Город почти рядом, в каких-то двадцати километрах отсюда. Ну, была бы девушка на фронте, тогда другое дело... Наверное, Травинский мстит Шубиной. Задели его слова: «А почему ты пришел? У нее есть свой командир». Как будто он, Шевченко, посторонний. В одном ведь батальоне служат. Решил еще поговорить со Снегиревой.
— А что я могу сделать?! — удивилась военврач третьего ранга Снегирева, — Травинский отказал. Ведь не сегодня-завтра батальон на фронт будет грузиться. Впрочем, можно было бы и отпустить. Уж очень боязлив наш комбат. Как бы чего не случилось... Сказано: временный.
— Ну, а вы?
— А что я? Я всего-навсего лекарь-терапевт.
— Значит, отказали Шубиной, и вы успокоились? Никого себе забота о подчиненных!
— Не пойду же я к командиру дивизии!
— А почему бы и не пойти?
— Ну ладно, Павел Остапович! Постараюсь что-нибудь сделать для вас.
— Не для меня, а для своей подчиненной.
— Постараюсь, — осенила своей обворожительной улыбкой Снегирева, — А вы обещайте, что научите водить автомобиль.
— Обещаю, если разрешит комбат, — в ответ улыбнулся Павел.
Шевченко вышел из землянки. «А что, если на свой риск взять автомашину и послать в город? Нет, не такое сейчас время. А вдруг застрянет. Прошел дождь и расквасил грунтовую дорогу. Уехать самовольно — военным трибуналом пахнет. Алла Корнеевна что-то должна предпринять. Если у нее ничего не получится, тогда другое что придумаем. Например, послать машину в мастерскую МТС. А может, пойти к комиссару дивизии? Говорят, он добрый человек. Можно, в крайнем случае, на попутной машине, Правда, Шубиной не на час надо отлучиться, а на сутки-двое, не меньше. Пусть на попутном транспорте доберется до райцентра, а мы позже пошлем за ней полуторку. Стоит все продумать, обмозговать, а потом уже идти к комиссару. Да и он может задать вопрос: мол, почему вы пришли, а не командир батальона. Надо, чтобы Снегирева пошла к комиссару. Или Уралов. Он, конечно, скорее добьется разрешения на поездку...»
Шевченко не находил себе места: как помочь Шубиной? Встретив ее в обед, спросил:
— Вам еще не дали отпуска на похороны?