— Наташа, — чуть слышно простонал он.
— Я тут, с тобой, родимый! — горячо прошептала девушка.
— Где шашка? — вдруг опомнился Шевченко. — Где дымовая шашка?!
— Наверно, под сиденьем.
А самолет, видно, «свободный охотник», снова разворачивался.
Лейтенант поджег дымовую шашку и бросил рядом с машиной.
— Все немедленно в кузов! — Сам прыгнул на сиденье, захлопнул дверку кабины.
Петр медленно повернул голову в его сторону. В глазах, под приподнявшимися веками, мелькнула искра сознания.
— Наташа, бери Петра на колени, сейчас быстро поедем! — сказал лейтенант, как только самолет скрылся.
Шевченко сел за руль. В кузове звякнуло ведро. Санитарную полуторку трясло, покачивало из стороны в сторону, подкидывало на ухабах. Поскрипывая на крутых поворотах своим фанерным верхом, она неслась и неслась вперед...
Хоронили Фирсанова на второй день вечером на окраине села. Падал редкий снег. Все уже ушли, а Наталья еще долго стояла у черного холмика.
— Пойдем! — взял ее за руку Копейкин. — Мертвых не воскресишь... А нам пора ехать за ранеными.
26
Дивизия наступала, отбрасывая фашистские войска на новые рубежи. И снова предстоит передислокация. Начсандив собрал весь командный состав. Говорил он тихо, но четко. Из его слов все поняли, что, возможно, впоследствии придется разворачиваться не в населенном пункте, а прямо в лесу. Враг жег села. Тут же начсандив передал наряды на большие палатки, спальные мешки, печки.
Отпустив всех, начсандив приказал Шевченко остаться.
— Доложите о состоянии автотранспорта, — обратился к нему военврач первого ранга Антонович.
Шевченко стал докладывать.
— А где же ваши водители из разбитых машин? — прервав его доклад, спросил начсандив.
— Один на трофейной легковой. Куваев и Агеев на ремонте. Помкомвзвода я тоже освободил от машины. Позавчера похоронили водителя Фирсанова.
— А через медсанбат не проходят раненые шоферы?
— За все время только три из автороты. Но они уже вернулись в свои подразделения.
— Значит, музыканты есть, артисты, учителя, а шоферов нет. Есть приказ всех автомобилистов и танкистов, находящихся на других должностях, из стрелковых частей отозвать.
«Очевидно, заработали эвакуированные заводы, — подумал Павел. — Пойдет, пойдет на фронт техника. Много нашего брата потребуется. А из автомобилиста сделать танкиста полегче, чем из пехотинца или учащегося ремесленного училища. Наверное, и капитана Криничко заберут. Танкист. Хотя, куда его заберут — ограниченно годен. Не забрали бы сержанта Фролова. Он же проходил службу в армии механиком-водителем легкого танка. Правда, сейчас таких танков мало».
— Сколько у вас трофейных мотоциклов?
— Два. Один у старшины Комаревича, другой у нас во взводе.
— А зачем вам мотоцикл?
Шевченко пожал плечами.
— Летом он очень пригодится для проверки машин в рейсе и оказания технической помощи водителям. Вроде технической летучки думаю использовать. Комаревич теперь редко берет полуторку, а раньше у него постоянно находилась автомашина.
— Говорите, для лета припасли мотоцикл, — перебил снова лейтенанта начсандив. — Лето еще далеко. До лета еще дожить надо, товарищ лейтенант. Передайте его офицеру связи дивизии.
— Есть передать! — ответил Шевченко.
Начсандив достал конверт, извлек оттуда рапорт. Лицо его стало серьезным. Он еще раз перечитал его.
— Прошу, лейтенант, забрать рапорт, и будем считать, что вы его не писали, — по-отечески сказал военврач первого ранга.
— Но я прошусь на передовую!
— А куда еще можно ближе послать к передовой автомобилиста? Вы и находитесь на самой передовой.
— Я прошусь в пехоту. Наше училище сначала было пехотным, потом его сделали автомобильным.
— Вот-вот, вас сделали автомобилистом. Вы специалист. Сюда каждого не поставишь. Так, чего доброго, хирурги попросятся в пехоту, там им будет полегче. О подвиге мечтаешь? Здесь вы ежедневно совершаете подвиги. Ты знаешь, сколько бойцов возвращают в строй медики? Наверно, не знаешь? Больше семидесяти двух процентов. Разве это не подвиг?
Начсандив протянул Павлу рапорт без резолюции.
— А может быть, у вас что-нибудь с комбатом не ладится? Скажите.
Шевченко молчал.
— Вижу по глазам, что-то есть... Если веское — говорите. А мелочи с комиссаром решайте. Он дельный человек, разберется. И комбату подскажет.
— Разрешите идти? — приложил лейтенант руку к головному убору.
— Идите, — совсем тихо сказал военврач первого ранга.
27