— Я готова спеть. Но нет аккордеона, жаль, под бомбежку угодил. А так у меня, наверное, ничего не получится.
— Один момент, — сказал Варфоломеев и, набросив только шапку-ушанку, выбежал из избы.
Исчез куда-то и старшина Комаревич.
— Павлуша, может, ты попробуешь? Ну что за вечер без песни, — попросила Аленка. — Давай украинскую.
— Спойте, товарищ лейтенант, — присоединилась к просьбе и Марина Додонова. — Люблю украинские песни!
— А кто ж их не любит!
И Павел запел:
Реве та стогне Днiпр широкий...
Его поддержали Уралов, а затем тихонько стали подтягивать Миля Абрамовна, Широкая, Шубина, вплелись голоса Снегиревой и даже Шайхутдиновой. Мужских голосов, конечно, не хватало.
Потом «Розпрягайте, хлопцi, коней...». Начали девушки, потом присоединились Шевченко и Уралов.
Вернулся с гитарой Варфоломеев.
— Вот вам, — подал он гитару Алле Корнеевне. И к Уралову:— Сейчас Михаил Иванович Калинин с новогодним поздравлением выступает.
— Ну что ж, товарищи, уже поздно бежать в штаб. В газете завтра прочитаем.
— Алла Корнеевна, просим! — закричали хором девушки.
— Что же вам спеть?
Она тихо потрогала струны.
— Гитару надо настроить.
Снегирева положила на колени гитару, начала перебирать струны, прислушиваясь к звукам.
— Щас она рванет что-нибудь, — тихо шепнула Анка Широкая Аленке.
Снегирева закончила настройку, обвела взглядом притихшее застолье, коснулась струн и запела:
Не корите меня, не браните —
Не любить я его не могла,
Полюбивши же, все, что имела,
Все ему я тогда отдала...
— Вы — прелесть! — восхищался ею Варфоломеев.
— А сейчас я спою... Люблю Фета.
Только встречу улыбку твою
Или взгляд уловлю твой отрадный, —
Не тебе песнь любви я пою,
А твоей красоте ненаглядной...
Борис Николаевич поцеловал Снегиревой руку.
— Романс! Романс!
И Снегирева снова пела:
Обними, поцелуй, приголубь, приласкай.
Еще раз поскорей поцелуй горячей!
А Аленка сидела молча, почти ничего не видя и не слыша. О чем она думала? Может, о себе? Радовалась, что рядом с любимым. А вдруг он погибнет, что она будет делать?! И тут же отвергала эту мысль: люди не оставят в беде...
— Павлуша, давай удерем, — тихонько оказала Аленка. — Голова что-то разболелась.
— И поздравим Величко.
— Конечно, — согласилась Аленка, — если только он не спит.
— Да кто же спит в ночь под Новый год?!
— Павлуша, я слышала, ты поедешь в Калинин? - спросила Аленка, как только они оказались на улице,
— Да, шел об этом разговор.
— Мне можно с тобой?
— А врачи отпустят?
— Постараюсь уговорить. Так хотелось бы город посмотреть сейчас. Я в Калинине была, когда тетку навещала.
Белые снежинки кружились в ночи. Легкая пороша стелилась, засыпая следы.
Возле дома, где лежали послеоперационники, стояли машины и копошились люди. Когда они подошли туда, то увидели, как санитары и сестры закутывали тяжелораненых в одеяла, выносили и грузили в полуторки с красными крестами.
— Приказано везти в госпиталь в Лефортово, в Москву, — сказал Комаревич. — Криничко тут без вас распорядился. Полевой подвижной госпиталь переполнен.
Шевченко вбежал в избу и тут же столкнулся с Полиной Бочковой.
— Где старший лейтенант Величко?
— Величко? — Посмотрела в список. — Увезли Величко в госпиталь.
— Давно?
— Часа полтора назад.
Лейтенант опустился на табуретку, будто взвалил на себя непосильную ношу. На какое-то время даже забыл, что во дворе его ждет Аленка. На душе было зябко: не поговорил. Все откладывал. А как хотелось по душам побеседовать!
Подошел Рахимов, поздравил с Новым годом, а потом как бы между прочим, спросил:
— А ты что тут делаешь?!
— Зашел поздравить своего директора школы, а его только что отправили в госпиталь. Вот досада какая!
— Тебя на минуточку можно? — отозвал Рахимов. — Ты вот что, Павел Остапович, больше язык держи за зубами. — Сказал он, как только они отошли.
— А что такое?
— Анонимка. Это хорошо, что анонимка. Только о том, что я тебе здесь говорил, — добавил Рахимов, — ни гу-гу, ни единой душе. А вообще-то, ты бдительность потерял.
И ушел.
Новогоднее настроение испортилось. Может, написали о том, что он расхваливал директора школы... Но Величко же на фронте воевал, ранен. А может, в своих разговорах ещё что-то допустил. Нет, о бдительности анонимка: «Бдительность потерял»
К Павлу подошла Аленка, взяла под руку.