— Прости меня, Аленушка, — словно в забытьи, повторял Павел. — Ну, рассуди, чем я мог тебе помочь?
«Что делать? Придется вернуться обратно в хутор Ольховку».
Жители Ольховки встретили окруженцев радушно, а может, и вправду решили не пробиваться через линию фронта. Переждать.
Шевченко постелили на лавке у печи. Здесь было теплее. Прихваченные морозом пальцы заныли.
Ночью Павел услышал, как старушка отбивала поклоны и молилась на сурово-скорбный лик Николая-угодника, горячо шептала:
— Господь милосердный! Ты взгляни, что вокруг делается, да взойди на землю, да помоги изжить супостата-фашиста! Пошли нашим солдатикам победу!
Шевченко слушает и вспоминает свое детство, мать, свое село.
Потом он заснул и снова видел мать: «Живи, сынок, только честно, — убеждала она его, — для людей живи...»
21
После полудня вернулись разведчики с плохими вестями: все ближайшие села забиты немецкими войсками.
Угрюмый и невеселый Шевченко собрал всех командиров и врачей в обширной избе колхозного бригадира. Глухим, но отчетливым голосом, как на уроке, рассказал о том, что впервые перед ними стоит самая трудная и ответственная задача: перейти линию фронта и вынести, спасти знамя дивизии.
Все слушали молча, внимательно и встревоженно смотрели на Шевченко и, казалось, о чем-то сосредоточенно думали. Конкретно была поставлена задача, что сейчас делать каждому. Сегодня Шевченко ставит перед ними задание о судьбе дивизии, и они должны его выполнить. Спасти знамя и перейти линию фронта.
Криничко оставил коммунистов и комсомольцев, как всегда делал в минуту грозной опасности, когда каждый коммунист и комсомолец сплачивали возле себя бойцов и дружно, отважно бросались на врага. Криничко был, казалось, спокоен, ровен, словно выход из окружения дело обычное, военное.
Затем он дал выступить желающим. И каждый вдруг совершенно отчетливо почувствовал, что он здесь представитель партии, и от него ждут героического поступка.
Вышли с хутора вечером. Морозный воздух смешивался с пургой. В лесу тихо, но на поляне поземка завихрилась, а возле дороги тянулись горбатые сахарно-белые холмики.
Начинало темнеть. Высланное вперед боевое охранение увидело движущихся навстречу людей. Группа бойцов ю главе с сержантом Фроловым остановилась:
— Кто бы это мог ехать ночью? Немцы ночью не ездят.
— Наверное, наши, окруженцы или партизаны, — сказал сержант Фролов. — Я сейчас выясню, минуточку!
Сержант Фролов двинулся вперед. За ним последовал Роман Судаков. Они были уже совсем рядом, когда услышали немецкую речь. Бежать по пояс в снегу под дулами автоматов, наведенных на них, было бесполезно.
Фролов не растерялся и крикнул по-немецки, как сумел: «Вир полицай аус Егорушки». Дескать, мы — полицаи из Егорушек. Немецкий офицер шагнул к Фролову, ствол его автомата скрестился со стволом автомата сержанта.
Фролов стал объяснять, что он полицейский. Он даже отвернул рукой капюшон маскхалата офицера и заглянул ему в лицо. Но мысль его лихорадочно работала: «Что делать? Как выпутаться из критического положения?» И он придумал.
Вдруг сержант отпрыгнул в сторону и крикнул:
— Партизаны!
Офицер решил, что опасность грозит еще откуда-то, скомандовал:
— К бою!
Солдаты залегли около обоза. Мгновение — Фролов и Судаков метнули гранаты, отскочили за деревья и дали несколько очередей из автоматов, отползая вглубь леса. Немцы открыли огонь. В ушах нудно и тонко вызванивало, и тупая боль отдавалась в висках: «Быстрей! Быстрей!» Метрах в трехстах их уже ждали наши бойцы.
Идти дорогой дальше не решились. Пошли в обход лисом. Стрельба немцев затихла. От ветра гнулись сосны, сбрасывая с себя снег.
Шли всю ночь.
К утру еще больше разгулялась метель. Кружилась и плясала хаотическая пелена. Жесткие струи снега остро стегают и жгут бесчувственные от боли лица. И руки, казалось, окостенели. А тут еще глубокий снег.
Люди смертельно устали. Шевченко замечает: приотстали Миля Абрамовна, Титов, Куваев. Нет, надо добраться до глубокого леса, как намечали. А там уже решать, как переходить линию фронта. Этим маршрутом, примерно, пошел к линии фронта лейтенант Поздняк.
Шевченко осунулся, похудел, начинали сдавать нервы, но старался держаться так, чтобы никто из окруженцев этого не замечал. Какого напряжения стоит ему выглядеть спокойным, общительным и веселым!
В лесу наш дозор встретил скитавшихся бойцов из группы Поздняка. Их было семеро. Они грелись у костра.
Шевченко подошел к сидящим. Все давно не брились, поэтому выглядели старше. У костра кое-кто поднялся, кое-кто даже не пошевелился.