«Значит, я не могу даже утверждать, что я — внебрачная дочь знатного вельможи?»
Твиск проявляла нетерпение — ей явно наскучила эта тема: «Утверждай, что хочешь! Никто не сможет опровергнуть твои заявления, даже я! В любом случае, по каким бы законам ты ни родилась, тебя все еще считают принцессой Лионесской. А это завидное, высокое положение!»
Уголком глаза Мэдук заметила, как рядом мелькнуло что-то зеленое и синее: «Зокко вернулся».
Гном отчитался перед феей: «Никакого трупа или мертвого тела мне найти не удалось, и я сделал вывод, что в данном случае можно говорить о попытке убийства, но не об убийстве как таковом. Продолжив розыски на восток вдоль Старой дороги, я заметил бродяг непотребной внешности, ехавших верхом. Толстяк Саммикин взгромоздился на высокой гнедой кобыле, покачиваясь, как верблюжий горб. Долговязый Оссип оседлал серого в яблоках пони, волоча ноги по земле».
«Ох, мой бедный Тайфер!» — всплеснула руками Мэдук.
«И чем завершилось твое рассмотрение этого дела?» — поинтересовалась Твиск.
«Лошади привязаны к ограде загона. Бродяги бегут со всех ног в Голые холмы — за ними гонятся два бурых медведя».
«Пожалуй, Саммикина следовало превратить в жабу, а Оссипа — в саламандру. Кроме того, на твоем месте я уделила бы больше внимания подтверждению кончины Пимфида — хотя бы потому, что не хотела бы упустить случай полюбоваться на ходячий труп».
«Значит, наверное, он еще жив!» — предположила Мэдук.
«Такая возможность, конечно, существует», — кивнула Твиск.
«Если он хотел, чтобы его считали мертвым, ему следовало оставаться на месте», — проворчал Зокко.
«Именно так, — сказала Твиск. — Зокко, можешь идти. И впредь не пытайся водить за нос мою невинную маленькую дочь!»
«Возраст ее очевиден, хотя невинность вызывает сомнения, — пробормотал себе под нос древесный гном. — Так или иначе, всего хорошего». Словно опрокинувшись спиной вниз с гладкого валуна, Зокко исчез.
«С ним еще можно иметь дело, другие гномы не так покладисты, — заметила фея. — Но время не ждет. Мне было очень приятно с тобой встретиться после многолетней разлуки, но…»
«Подожди! — воскликнула Мэдук. — Я все еще ничего не знаю ни о своем отце, ни о моей родословной!»
«Я об этом подумаю. Тем временем…»
«Пожалуйста, не уходи! Мне нужна твоя помощь — я сама не справлюсь!»
«Как тяжко бремя родительского долга! — вздохнула Твиск. — Что еще тебе нужно?»
«Даже если Пимфид не умер, он, наверное, еле жив, его жестоко избили. Дай мне что-нибудь, от чего он выздоровеет».
«Это нетрудно», — Твиск сорвала лавровый лист и плюнула точно в его сердцевину. Сложив листок вчетверо, она трижды прикоснулась им к своему лицу — ко лбу, к носу и к подбородку — после чего передала его дочери: «Натри раны Пимфида этим листком, и он быстро поправится. Что-нибудь еще? Если нет…»
«Еще не все! По-моему, не следует наказывать „подергунчиком“ леди Дездею. Она может подпрыгнуть так высоко, что при дворе начнется скандал — или сломать ногу, когда упадет обратно на землю».
«Ты слишком добра, — отозвалась Твиск. — В том, что касается подергунчика, тебе не помешает отработать жестикуляцию — главным образом, движение подбородка. Практика позволит контролировать высоту прыжка воспитательницы так, чтобы не возникало никаких скандалов. Что еще?»
Мэдук задумалась: «Еще я хотела бы волшебную палочку, чтобы превращать разбойников в жаб и саламандр, шапку-невидимку, сапоги-скороходы, бегущие по воздуху, волшебный кошель с неразменным золотом, талисман, заставляющий всех меня любить, зеркало…»
«Стой! — закричала Твиск. — Ты слишком многого хочешь!»
«Никогда не мешает попросить, — повела плечом Мэдук. — А где мы снова увидимся?»
«Если потребуется, приходи в Щекотную обитель».
«Как я ее найду?»
«По Старой дороге дойдешь до Малого Саффилда. Там поверни на север по берегу Тимбла — по пути пройдешь Тон-Тимбл, и колея кончится в Глимводе, уже на краю леса. Там спроси, как пройти на Шаткую тропу, ведущую на Придурковатую поляну. Это и есть Щекотная обитель. Приходи в полдень — никогда не приходи ночью, по многим причинам. Встань на краю поляны и тихо трижды произнеси мое имя — я приду. Если к тебе станут приставать эльфы, кричи: „Отстранитесь, я под защитой закона фей!“»
«Удобнее было бы вызывать тебя травяным свистком», — с надеждой предположила Мэдук.
«Удобнее — возможно, с твоей точки зрения. Но не обязательно с моей, — Твиск сделала шаг вперед и поцеловала Мэдук в лоб, после чего с улыбкой отступила. — Я о тебе не позаботилась, но такова моя природа. Не ожидай от меня ничего лучшего».