– Но когда техника работает, она экономит много труда.
– Нет, – ответила она мгновенно. – Она не экономит труд, а отнимает его, а это разные вещи.
– И в чем разница?
Она высунула голову из кухонного окна и ответила с явной интонацией:
– Когда ты экономишь, это твой выбор. Когда у тебя отнимают – это выбор кого-то другого.
– Возможно, вы правы.
– Я права!
Она исчезла, оставив его удивленным не только проницательностью ответа, но и тем, что произнесла больше слов, чем обычно.
Его удивление усилилось, когда вскоре он услышал, как она поет. Причем делала это с приятным голосом и довольно складно, так что он воскликнул:
– Никогда не слышал, чтобы вы пели!
– А зачем? Вы же всегда включаете музыку на всю катушку. Не хотелось конкурировать с Марией Каллас.
– Это правда. Где Каллас, там уж…
Вскоре воздух наполнился запахом жареного ягненка, с легким древесным оттенком от огня. Когда Викента поставила дымящуюся форму на стол, она жестом указала ему на стул напротив.
– Садитесь! Не собираюсь есть это в одиночку.
– Я доем на кухне.
– Предпочитаю, чтобы вы ели здесь, поболтали со мной, хотя знаю, что вы не любите разговаривать.
– С уважением, проблема не в том, что я не люблю говорить, а в том, что вы не любите слушать.
– И я это понимаю, потому что вы учились в университете, а я даже не могу назвать себя деревенской жительницей, ведь родилась в затерянном горном хуторе.
– И очень красивом, кстати.
– Не так уж он красив, когда приходится выходить на дойку в метель.
– Обожаю запах хлева.
– Это потому, что вы не спите рядом с тем, кто пахнет хлевом. Вы рассказали сеньоре об этом инциденте?
– Телефон не работает.
– А мобильный?
– Разрядился.
– Ну, замечательно… Такая современность – и ради чего?!
– Если мне станет лучше, завтра спущусь в деревню, чтобы позвонить ей.
Но на следующий день ей лучше не стало. Большая часть ожогов её не беспокоила, но нервы будто взрывались, и она опасалась, что находится на грани инфаркта. В таком состоянии ей совсем не хотелось садиться за руль и ехать по чертовски опасным дорогам, окружённым обрывами.
Жить «вдали от мирской суеты» имело свои преимущества и значительные неудобства, но она считала, что не имеет права жаловаться, поскольку такие мощные бури в это время года были редкостью.
Вспоминая инцидент, она ощущала, как крошечный электрический разряд пробегает по её телу, начиная с ног и поднимаясь к голове, а затем застывает в области желудка. Порой ей казалось, что если бы она в тот момент взяла в руки лампочку, то смогла бы её зажечь.
После полудня неожиданно появилась Висента. Летом она приходила помогать всего три раза в неделю, но на этот раз решила заглянуть, увидев, что электроприборы по-прежнему не работают.
Она принесла с собой, словно величайшее сокровище, ярко-красный мобильный телефон, украшенный синими цветами. С величайшей осторожностью достала его из сумки, положила на стол и с гордостью показала.
– Дочь дала мне его только под угрозой того, что я не выпущу её из дома на две недели. А когда отдавала, выглядела так, будто у неё зуб вырывают. Позвоните сеньоре и попросите её приехать. Вы очень плохо выглядите.
– Не могу.
– Почему?
– Не помню её номер.
– Что?!
– Я его никогда не знал. Он сохранён в памяти моего телефона, и я набираю его автоматически.
– Чёрт возьми! Ну и дела. У вас хотя бы есть телефонный справочник?
– Есть.
– Так посмотрите!
– Не могу.
– Почему?
– Потому что список контактов и телефонов хранится у меня на компьютере, а без электричества он не работает.
Ошеломлённая женщина выругалась, тут же извинилась и плюхнулась на стул, размахивая рукой, словно вся эта ситуация казалась ей нелепой.
– Вы сами себе усложняете жизнь. Мне достаточно крикнуть «Сеферино!», и мой муж появляется тут же. А если нет – гоняю его метлой.
– Времена меняются.
– Да уж, вижу… Сеферино – дохляк, воняет хлевом и в тупости может соревноваться с мулом, но если я скажу ему, что собираюсь провести лето на пляже, он мне голову проломит.