Директор, которого он знал с детства, схватился за голову и чуть не плакал, пока проводил его в кабинет:
– Я ничего не понимаю! Если бы я зазевался, у сотни клиентов просто опустели бы счета. Чего тебе?
– Деньги.
– Сколько?
– Пять тысяч евро… Раз уж я выбрался в город!
– Забирай двадцать тысяч.
– С чего вдруг?
– Ты всегда мне доверял, так?
– Конечно!
– Тогда послушайся меня. Мне больно терять хорошего друга и клиента, но то, что сейчас происходит, выходит за рамки разумного. И, вдобавок ко всему, я получил распоряжения, которые идут вразрез с моими принципами, но ослушаться я не могу, если не хочу остаться без работы. Никогда не думал, что скажу это, но, пожалуй, самое безопасное место для твоих денег – это кирпич под кроватью.
– Ты меня пугаешь.
– Страх – штука заразная. Позавчера мне пришёл приказ об аресте твоего имущества на семьсот евро – якобы ты не снял с учёта машину, которой не пользовался уже пятнадцать лет. Я пытался связаться с тобой, но твой телефон не работал, так что я велел заплатить, чтобы не было дополнительных штрафов.
– Понятия не имею, о чём ты.
– Я так и думал. Но такие истории – с нелепыми штрафами и явно злонамеренными взысканиями – приходят каждый день. Так что возьми деньги и выкручивайся, пока эта «циклогенезис аморальности» хоть немного не утихнет.
– Это создаст мне массу проблем.
– У тебя будет куда больше проблем, если однажды утром ты обнаружишь, что твои сбережения превратились в «привилегированные акции» или другие сомнительные финансовые продукты, которые доведут тебя до разорения. Не все в этом бизнесе такие совестливые, как я.
Выйдя на улицу, он чувствовал не только дискомфорт из-за того, что носил при себе двадцать тысяч евро, распиханных по карманам, но и тревогу. Он осознал, что над его деньгами уже кружат стервятники.
Если «конфиденциальная информация», которую он только что получил, заслуживала доверия – а он был уверен, что так оно и есть, – то в любой момент он мог оказаться среди тех несчастных, что ежедневно мелькали в новостях, требуя вернуть им их сбережения. И он вовсе не считал себя менее умным, чем те, кто учился в дорогих университетах, осваивая искусство присваивания чужого добра в сотрудничестве с политиками, которые, возможно, были неграмотны, но явно преследовали те же цели.
Он ушёл обедать, размышляя о том, как избежать ограбления, но не придумал ни одной системы, которая превзошла бы эту простую концепцию:
«Самое безопасное место для твоих денег – под кирпичом».
В его старом фамильном особняке кирпичей было в изобилии, но эта элементарная идея противоречила всему, что ему внушали с детства.
Эта новая концепция, связанная с метеорологией – «циклогенезис аморальности» – заставляла его думать, что огромный корабль, на котором все плыли, начинал тонуть не из-за шторма, а потому, что капитан и его офицеры намеренно проделали в нём пробоины, зная, что только у них был доступ к спасательным шлюпкам. Они собирались доплыть до райского острова и спокойно наблюдать оттуда, как пассажиры тонут.
Будь они прокляты!
У него не было сил возвращаться в дом, где даже не было света, поэтому он решил остановиться в небольшом отеле, в котором они обычно ночевали, когда Клаудия не хотела ночью ехать по опасной и всё более запущенной дороге. Её не ремонтировали уже много лет, и риск сорваться в пропасть только увеличивался.
Телевизор в его номере не работал – точнее, работал с помехами, беспрерывно перескакивая с одного канала на другой: вдруг начинался детский фильм, затем его сменяла викторина, а следом – новостной выпуск на шведском языке.
Он пожаловался на ресепшн, но там ответили, что то же самое происходит во всех номерах и даже во всём городке.
Он подключил телефон к зарядке, хоть и знал, что пользоваться им не сможет, но хотя бы смог восстановить и записать номера, которые хранил в памяти. Это оказалось особенно утомительным, так как символы на экране были испорчены и не позволяли нормально набрать номер Клаудии. Ему ответил её автоответчик, и он оставил сообщение с просьбой перезвонить в номер 212.
На улице темнело. За окном виднелся лишь пустынный сад. Делать было нечего, а книги он с собой не взял, поэтому решил пойти в кино.
Насколько он помнил, зал обычно был почти пустым, но на этот раз очередь тянулась до угла. Видимо, все жители Позовьехо столкнулись с той же «телевизионной» проблемой.