И я привык к этому. Хотя в мыслях я всегда снимаю эти бусы. Не знаю, почему. Снимаю и целую шею. Я мечтаю об этом с самого начала – с тех пор как увидел ее первый раз.
И вот теперь жемчуг лежит на груди, то поднимаясь, то снова опускаясь в такт дыханию. Редкий момент, когда она не видит, а я могу бесстыже смотреть.
Вдох, выдох. Опять глубокий вдох и... Заминка. Она застыла.
Раздался свист – оперение скользнуло по рукояти и разрезало воздух. А я в изумлении раскрыл рот. Потому что лучница сделала то, о чем говорила: она попала прямо в хвостовик и расщепила стрелу до самого конца.
– Вот так ты должен стрелять, – дунула себя под челку Рената. – Как видишь, это возможно.
– А что если я просто не могу? Что если мне не дано хорошо стрелять?
Рената ничего мне не ответила – только пронзила взглядом и отошла за спину, всучив перед этим лук.
Глава 22. Зачарованные стрелы
Я поднял оружие, внимательно присмотрелся к цели в надежде попасть по крайней мере в алое пятно. Очередной раз выстрелил. Но мимо.
– ЧЕРТ!!! – прокричал я от злости и сломал лук коленом.
– Ну вот... понеслась душа в рай, – покачала головой Клавдия.
Но я не слышал ее слов. А лишь подскочил к платану, виня дерево во всех грехах, и стал колотить его словно боксерскую грушу.
Даже не знал, что во мне столько агрессии. Я бил его снова и снова, найдя внезапно столько сил, что, казалось, могу продолжать так до самой ночи. Просто ненавидел этот платан, будь он проклят!
– Хватит! – крикнула наконец Клавдия. – Это просто обычная стрельба из лука! Неужели стоит так психовать из-за обычной стрельбы?!
– Нет, Клавдия! – вмешалась Рената. – В том-то и дело, что для Дениса это просто стрельба из лука. Он знает, что это просто урок, а это просто мишень. Все это неправильно...
Я разбил кулаки и слегка убавил жар. Опершись на исколотое дерево, заметил, как Рената выпустила крылья и взмыла в небо. Я ее расстроил. И от этого стало совсем паршиво.
– Рената, постой!
Но она улетела.
Впрочем, вскоре я понял, что ненадолго – лимонно-бирюзовый мотылек завис над яблоней и вернулся обратно. Бабочка снова обернулась человеком и протянула на ладони яблоко:
– Вот. Ты должен пронзить его стрелой.
– Ну... – мешкал я, учуяв подвох.
– Возьми лук Клавдии и сделай десять шагов назад! Живо!
Это впервые красавица из Ивару предстала в роли злого командира – я Ренату себе даже представить такой не мог. Но сразу послушался.
– Рената, что ты задумала? – спросила Клавдия с тревогой в голосе.
– Денис должен понимать, насколько все серьезно. Пока он не почувствует, что от каждого выстрела, каждого движения зависит его жизнь... или жизнь дорогих ему людей... Он не сможет стать тем, кем должен стать. Без этого не обойтись. Дай ему стрелу.
– НЕТ!
– Дай... ему... стрелу! – лицо Ренаты просто горело от решимости. И меня это пугало до чертиков.
– Что ж, как знаешь, госпожа, – еле сдерживалась Клавдия. Она позвала меня ближе и порылась в колчане. – Денис, ты должен это сделать.
– Что я должен сделать?
– Попади в яблоко, которое держит Рената.
– Нет! Вы спятили обе, что-ли? Я не буду этого делать!
– Чш-ш-ш, успокойся... Все хорошо.
– Нет, не хорошо! Я убью ее. Застрелю и никогда себе этого не прощу. Это... это просто безумие какое-то. Разве нельзя обойтись без этих чертовых стрел?
– Дело не в стрелах, Денис! – ответила мне Рената. – Дело в тебе. И я полностью тебе доверяю. Я точно знаю, что ты способен на это. Доверься и ты мне.
Клавдия дала мне свой лук и протянула стрелу, едва уловимо шепнув:
– Это особая стрела. На ней чары. Она никогда не поразит того, кого ты любишь. Никогда. Слышишь меня? Ни при каких обстоятельствах.
Солнце садилось. Его лучи проникали между белыми прядями, целовали щеки и подсвечивали красный жемчуг. Сквозь тонкое платье проглядывались контуры фигуры: молодое стройное тело, к которому я никогда не получу доступ. На отведенной в сторону ладони – яблоко.
По размерам оно примерно такое же, как и алый центр мишени. Но если я промахнусь и попаду в дерево, это просто расстроит меня на минуту. Достаточно взять себя в руки и продолжить. Но теперь моя стрела не может отклоняться. Острие должно вонзиться точно в яблоко. Как бы жалобно оно ни молило о пощаде...